Запретная мелодия. Любовь под гитарные струны. Книга первая. Алина Есенина

вихрь его дыхания опалил мои ноздри, вызвав щекочущее покалывание, словно по ним скользнуло невесомое перышко. Я часто заморгала, отчаянно сражаясь с предательским румянцем, грозящим вновь вспыхнуть на щеках. В глазах Антона Сергеевича плясали озорные искорки, и, утонув в их манящей глубине, я смогла лишь беспомощно кивнуть. Неожиданно он выпрямился и, сделав шаг ближе, невесомо коснулся тыльной стороной ладони моего подбородка, проведя по линии от щеки к уху. Его пальцы запутались в моей непослушной пряди, выбившейся из прически и небрежно упавшей на лицо. Ловким движением заправив ее за ухо, Антон Сергеевич отступил, вновь протягивая мне шлем.

      – Прошу, – он указал на байк и, словно хищный зверь, одним прыжком оседлал стального коня. Я, робея, последовала его примеру: натянула шлем, защелкнула тугие ремешки под подбородком и, неуклюже перекинув ногу, устроилась на заднем сиденье, поправляя непристойно короткое платье, которое мне одолжила Полина. В полной растерянности, не зная, куда деть руки, я несмело положила их на плечи Антона Сергеевича. В тот же миг его раскатистый хохот, словно колокольный звон, огласил окрестности.

      – Серьезно?

      Не успела я выдохнуть, как его горячие пальцы обхватили мои похолодевшие ладони, перенося их к его талии. Скользнув под кожу куртки, и проскользнув мимо футболки, мои пальцы коснулись обжигающе теплой кожи. Я вздрогнула от неожиданности, но, испугавшись разорвать эту странную близость, оставила руки на месте.

      – Замёрзла? Грейся, – в его голосе не было ни тени смущения. Наверное, для мужчины это было обычное дело. Может быть это его отцовская забота, и ответственность за меня, пока мой папа отсыпается дома в неведении? От этой мысли я попыталась расслабиться и бросила взгляд на подругу. Она уже забралась на соседний байк, устроившись позади одного из приятелей Антона Сергеевича, и весело помахала мне рукой.

      – Держись крепче, а если страх коснется тебя или почувствуешь неладное, ущипни меня, и я пойму, что нужно притормозить, – голос Тони прорезался сквозь утробный рык мотора. Я лишь кивнула, провожая взглядом мотоцикл Полины, который, взметнув облако дорожной пыли, уже умчался вдаль. Следом, Антон Сергеевич запустил двигатель своего зверя. Комок подступил к горлу, и я, судорожно сглотнув, вцепилась пальцами в его кожаную куртку. В следующее мгновение байк рванул с места, и я не заметила, как мое тело прижалось к нему в отчаянном порыве, словно он был последним якорем в моем бушующем море.

      – Нормально? – его четкий и уверенный голос, прорезался сквозь шелест ветра в моем шлеме и гул дороги. В порыве облегчения я разжала окостеневшие от страха пальцы и несмело коснулась его груди, проведя легкую линию, без слов пытаясь выразить, что со мной все в порядке. Едва заметно кивнув, он плавно прибавил газу. В его движениях не было и тени лихорадочного желания догнать умчавшихся вперед друзей, не было азарта, присущего байкерам. Он просто вез меня, наслаждаясь каждым метром дороги, и за это я была ему бесконечно