Перпендикулярное кино. 100 рецензий на фильмы за пределами Голливуда. Кирилл Берендеев

Фрэна Кранца это дебют; тем более удивительно, насколько он удачен для актера, игравшего по большей части проходные роли в известных и не очень сериалах. Но на восприятие режиссера это обстоятельство ни в малейшей степени не оказало, напротив. Замысел вышел совершенно бергмановский, очень камерный и глубоко личный.

      Две семьи встречаются через, очевидно, пару-тройку лет после трагедии, насмерть изменившей их жизни. Сперва не совсем понятно, о чем идет речь, да и зачем вообще нужны отказы от претензий, встречи без адвокатов, на нейтральной территории, да еще и в церкви, – явный поклон «Причастию». Две немолодые пары поначалу мучительно пытаются найти нужные слова, тщетно подбирая их то в юридическом, то в психиатрическом канцелярите. И наконец…

      Старший сын Ричарда и Линды (их роли великолепно сыграли Рид Бирни и Энн Дауд) последний раз пришел в школу с оружием (тогда ему было 16 лет) и открыл беспорядочную стрельбу по ученикам соседнего класса – тем, кого нашел. После покончил с собой. В числе убитых оказался и сын пришедших на встречу Джея и Гейл (Джейсон Айзекс и Марта Плимптон) и теперь, после долгих судебных процессов, после вороха писем, угроз, проклятий, после всего случившегося в тот день и во все последующие, именно они сошлись в махонькой комнатке причта, которую перед этим долго готовили две работницы волонтерской компании, которые и подготовили и организовали эту встречу. Вплоть до самых мелочей – нужны ли рисунки детей на стенах или цветы на столе. В подобной ситуации даже это важно.

      Кранц подходит к решению сверхзадачи нарочито неспешно, поначалу втягивая зрителя в историю, подбрасывая сперва полное непонимание происходящего, а затем, с каждым новым поворотом сюжета, обостряя его восприятие теми нюансами и мелочами, которые только и способны показать происшествие без прикрас, купюр и недомолвок. Ведь даже после прошедших лет ничего не забылось, и не переменилось, ибо для обоих пар родителей потерявших своих детей время как будто остановилось на следующем после трагедии дне.

      Джей и Гейл по вполне понятным причинам хотели бы покаяния, извинений или еще чего-то подобного. И Линда мучительно подбирает нужные слова, в то же время давая понять, что и она хотела бы понимания, хотя бы небольшого, но для нее невероятно важного. Она любила своего сына, да и сейчас не может к нему отнестись иначе. Прекрасно понимая всех своих гонителей, Линда дает понять, что и сама пытается выискать причину, почему, как и когда. И не может найти ответа. Вернее, выбрать нужный из той массы, что постепенно вырисовывают картину трагедии.

      И в правду, где найти самый правильный ответ на случившееся? Каков он должен быть, если есть вообще? Но с другой стороны, как понять мать, которая не заметила, отца, который не остановил? Родителей, воспитавших чудовище?

      Оказывается, можно. Кранц очень долго подбирает нужные слова и мысли, бережно вкладывая их в уста героев, и они, мучительно