Время одуванчиков. Рукопись из генизы. Евгений Гиренок

вам еще пригожусь, откуда ты знаешь?

      – По опыту, – махнул рукой Некрасов. – Головняки сплошные будут. Не столько от тебя лично, сколько начальство наше будет требовать результаты, чтобы красиво выглядеть перед вашими.

      – Резонно, – согласился Степанов. – Поэтому будем на связи. Вот моя визитка, тут и рабочий, и сотовый. Звони в любое время, если появится что-то интересное.

      Из квартиры Хрусталева вышел эксперт с черным чемоданчиком-«дипломатом», а следом за ним молодой опер. Некрасов спросил:

      – Ну что там интересного?

      – Да все как обычно, – эксперт без энтузиазма пожал плечами. – Дайте кто-нибудь сигарету, а то у меня кончились.

      Напарник Некрасова протянул ему пачку. Степанов спросил:

      – Вы закончили? Можно пойти посмотреть?

      Эксперт согласно кивнул и сказал Некрасову:

      – В принципе, можно увозить клиента, ты решил с транспортом?

      Степанов поднялся на площадку и, открыв дверь, осторожно заглянул в квартиру. Труп лежал на полу, накрытый белой простыней. Степанов осторожно его обошел и осмотрелся. Квартирка небольшая – комната да кухня. Типичное логово холостяка, хотя по-своему даже уютное. Чем-то даже напомнило его собственную тульскую «однушку». На кухне минимум посуды, в раковине пара грязных тарелок – видно, сразу мыть было лень. В холодильнике джентльменский набор – пара пачек пельменей в морозилке, кусок вареной колбасы, начатая пачка масла, яйца и три бутылки чешского пива.

      В комнате много книг, но почему-то Степанов представлял, что у писателя должно быть больше.  Даже у него самого библиотека раза в три внушительнее. На окне стояла печатная машинка, электрическая, когда-то дорогая, но сейчас уже выглядевшая как из прошлого века. Степанов подошел поближе и рассмотрел – клавиши были покрыты слоем пыли, видно, что машинкой давно не пользовались.

      Небольшой письменный стол стоял у стены так, чтобы свет из окна падал слева. На нем лежали тоненькие стопки листов, по всей вероятности какие-то черновики – некоторые были исписаны полностью размашистым, но неразборчивым почерком, а другие только исчерканы какими-то отдельными словами и фразами, как будто заметками для памяти. Степанов повыдвигал ящики стола, но не нашел в них ничего интересного – ручки, карандаши, общие тетради, несколько тонких картонных папок.

      Что-то не складывалось. Степанов, конечно, отдавал себе отчет, что может находиться под воздействием стереотипов, но все же для писателя, и тем более историка, обстановка выглядела слишком невыразительно. Не каждый писатель может иметь компьютер, все-таки вещь дорогая, но уж печатной машинкой-то должен пользоваться. Не от руки же он рукопись писал.

      В комнату вошел Некрасов, и Степанов спросил:

      – Слушай, капитан, а где его ключи от квартиры?

      Тот озадаченно оглянулся:

      – Да кто его знает. Может в прихожей? А ты почему спросил, какие у тебя идеи появились?

      Степанов усмехнулся:

      – Идея – взглянуть на них. А там видно будет.

      Ключи нашлись быстро, они действительно висели в прихожей на гвоздике, один, маленький,