CRYolite. Ника Киберпанкова

позитивного и счастливого свалит с ног.

      Думаете это её мысли? Нет.

      Она бы с превеликим удовольствием заперлась в комнатушке с мониторами, наушниками, плотными шторами и ни за что бы не вышла.

      Письмо, что пришло глубокой ночью, привлекло внимание. Но дело не столько в самом содержании, сколько в той сумме, которую ей перевели на зарубежный счет в качестве подмасленного взноса.

      Это было необычно, даже удивительно, и весьма заманчиво, ведь раньше она платила за место в зале, или же все происходило на безвозмездной основе с обеих сторон.

      Впервые за долгие годы она начала ощущать себя значимой и независимой. Её картины пользовались спросом, и имя мелькало во всемирной паутине уже чаще. Однако в России она все еще оставалась простой, унылой девчонкой, которая выходит на улицу разве что за сигаретами.

      Все её социальные сети уже украшала новость о предстоящем отъезде. К счастью, за пределами экранов никто не мог видеть её безразличное выражение лица, хотя по вдохновляющему тексту каждый читатель мог ощутить, что их кумир достиг новых высот, и возможно, невероятно счастлив. Сотни реакций и восторженные комментарии сыпались, как снег в середине января. Элина бездумно лайкала каждый из них, даже не вникая в содержание.

      Как бестактно.

      Она не испытывала радости от похвалы. Скорее, это было связано не с высокомерием, а с тем, что она просто не привыкла к такому вниманию. Последствия жесткого постсоветского воспитания. К этому добавлялось отсутствие признания и неподъемные ожидания, которые девушка никогда сполна не оправдывала, даже не пыталась, потому что слишком рано поняла, что ей в любом случае не будут довольны в полной мере.

      Рана слишком глубокая, чтобы к двадцати четырём годам девушка смогла реабилитироваться. Даже когда сияла ярче всех, даже когда софиты подсвечивали на сцене только её.

      Второй слой тонального крема не в силах перекрыть синяки под глазами. Повезло знать теорию цвета, так что даже с такой задачей как отвратительное лицо – она справится на ура, и выйдет из подъезда с гордо поднятой головой, заставляя всех мужчин свернуть шею, когда она пройдет рядом.

      Она упивалась мужским вниманием, ведь получала его так редко. Возможно, если бы она покидала квартиру чуть чаще, она бы уже давно наладила личную жизнь. Но мужчины – это последнее, что волновало художницу.

      Только карьера, только само-рефлексия, только романтизация саморазрушения – только интроспекция.

      Аддикции замораживают в том возрасте, в котором начал…

      Горящая сигарета в очередной раз мажет по новым мешковатым штанам, оставляя грязно-серую полоску. Плевать. Она не красуется.

      Есть правило – что-то в образе должно быть несовершенным. И пускай в этот раз, идеальную картину испортят испачканные пеплом штаны.

      Её широкий и стремительный шаг направлен к цели.

      В руках – документы, необходимые для осуществления задуманного, а в ушах – музыка, которая на ближайшие полчаса помогает ей представить себя в роли лучшей версии себя, живущей лучшей жизнью. Выражение лица, такое же холодное,