Рождённые после Великой Победы. Коллектив авторов

удивляются отсутствию ещё какой-либо информации. Конечно, им, живущим в огромном информационном поле, сложно это понять. Мы, чьё детство и юность выпали на 60—70—80 годы двадцатого века, прекрасно всё понимаем и радуемся, что эта маленькая история о Кобылине Михаиле Ипатовиче получила вечную жизнь.

      Действительно, не только наш отец, но и многие вернувшиеся с той жестокой, нечеловеческой войны не любили рассказывать о ней. Каждый считал, что он выполнил свою мужскую работу, поэтому стоит ли вообще об этом говорить? Да и кому рассказывать о войне? Соседу? Так он тоже воевал! Воевали все, жившие на других улицах, в других деревнях и городах.

      Да, отец ничего не рассказывал, но жил с войной всю жизнь, а война прочно жила в нём.

      Старшие братья вспоминают, как они мальчишками стояли в дозоре у окна. Это происходило в те дни, когда мама на работе была, а отец выпивал – с ним такое бывало. Так вот, поставит сыновей Николая и Александра у окна и прикажет внимательно в него смотреть и не отвлекаться. Приказ был – не пропустить врага! Только мальчики начнут шептаться, отец сразу приказывал:

      – Не разговаривать! Смотреть в оба! Враг не должен пройти!

      Что было с отцом в эти минуты, что происходило у него в душе, о чём он думал в эти моменты, нам никогда уже не узнать, всё это поглотила Вселенная.

      Старшие стали разъезжаться: выучившись и став самостоятельными, заводили свои семьи. Подрастали самые младшие.

      Последними среди двенадцати детей родились девочки Таня и Лена, а перед ними росли три мальчика: два младших сына Анатолий и Виктор и племянник Евгений, которого взяли на воспитание после смерти его мамы. Жене было пять лет, когда он вошёл в нашу семью. Дядю Мишу и тётю Галю сразу стал звать папой и мамой. Мальчишки все трое погодками получились.

      Отцу уже пятьдесят с небольшим было, но привычкам своим он не изменял.

      В праздники и свободное время так же выпивал, только младших сыновей в дозор теперь не ставил, а брал гармошку (гармонист он был от Бога!), пробегался уверенно и смело по кнопочкам и начинал играть плясовую, заставляя сыновей лихо отплясывать. Мальчишки плясать должны были по-настоящему: весело, громко стуча пятками по полу. Если вдруг отцу казалось, что мальчишки не пляшут как надо, он на них прикрикивал:

      – Шибче пляшем! Шибче! Победу празднуем! – А сам так лихо гармонью управлял, что, казалось, она задохнётся, резко втягивая в себя меха и изгибая рёбра.

      И сыновья плясали! Плясали отчаянно и энергично! Старались так, что у них после такого празднования два-три дня пятки болели!

      Вот она, война! Через всю жизнь прошла, не отпустила ни в молодости, ни в старости, вот и стояли старшие сыновья по приказу отца в дозоре, а с младшими старый солдат уже победу праздновал!

      Все эти истории в семье вспоминаются с нежной любовью и благодарностью к родителям, которые столько хлебнули в сороковые, что с лихвой хватило им на всю жизнь. Много