Трещина в «Пятничном слоне». Алексей Хромов

очарования этого места. Теперь же она выглядела зловеще. В тусклом свете лампы над стойкой пылинки, кружащиеся в воздухе, больше не напоминали медленный танец. Они казались живыми, какими-то… наблюдающими. Словно мириады крошечных глаз следили за нами из полумрака.

      Я тряхнул головой, пытаясь отогнать нелепое ощущение. Паранойя. Просто нервы расшатались после звонка. Но взгляд упал на стойку, на то место, куда пролилось немного виски из моего первого стакана и где капля конденсата оставила мокрый след. Пятно подсохло, но контуры его остались. И сейчас, при определенном угле зрения, под этим специфическим освещением, оно… оно напоминало лицо. Искаженное, перекошенное гримасой боли или ужаса. Глазницы – два темных провала, рот – кривая линия. Я моргнул. Наваждение. Просто игра света и тени на темном дереве. Но когда я посмотрел снова, лицо никуда не делось. Оно смотрело на меня со стойки, безмолвное и жуткое. Я незаметно провел по пятну рукавом. Изображение смазалось, но не исчезло совсем, словно въелось в саму структуру дерева. Я почувствовал, как по шее скользнул холодок. И это был не просто нервный озноб. Это был реальный холод.

      Я посмотрел на Кори, на Судзуки-сана. Они, казалось, ничего не заметили. Кори курила, глубоко затягиваясь, ее взгляд был устремлен на телефон. Судзуки-сан методично расставлял бутылки на полке. Но воздух вокруг меня ощутимо похолодел. Словно кто-то открыл невидимую дверь в ледник. Дыхание вырвалось изо рта легким облачком пара. В баре не было сквозняков. Окна были плотно закрыты, дверь тоже. Откуда этот холод? Он был локальным, ощущался только здесь, вокруг моего стула. Я потер руки, пытаясь согреться. Ощущение было крайне неприятным, неестественным. Словно само пространство вокруг меня теряло тепло, высасываемое чем-то невидимым.

      И тут я услышал звук. Тихий скрип сверху. Как будто кто-то прошелся по полу на втором этаже. Но в «Пятничном Слоне» не было второго этажа. Над баром была старая, заброшенная квартира, куда никто не поднимался уже много лет. Лестница туда была заколочена. Я посмотрел на потолок. Темные балки, паутина в углах. Ничего необычного. Но скрип повторился. Более отчетливо. Шаги. Медленные, тяжелые шаги над головой. Мое сердце заколотилось.

      – Вы слышали? – прошептал я, поворачиваясь к Кори.

      Она прислушалась, нахмурившись.

      – Что?

      – Шаги. Наверху.

      Она покачала головой.

      – Там никого нет. Потолок скрипит от старости. Или крысы.

      Но это не было похоже на скрип старого дерева или возню грызунов. Это были именно шаги. Чьи-то шаги. Там, где никого не могло быть. Я снова посмотрел на потолок. И мне показалось, что тень в углу, там, где балка соединялась со стеной, шевельнулась. Сгустилась, приняла на мгновение очертания чего-то высокого и сутулого. Потом снова стала просто тенью. Я заставил себя отвести взгляд. Мое воображение разыгралось. Пыль, лицо на стойке, холод, шаги, тени… Все это было слишком похоже на дешевый фильм ужасов. Но страх был настоящим. Первобытный ужас перед необъяснимым, перед тем, что нарушает привычный порядок