Образцовый доктор. Татьяна Донченко

мала, что малышке уже вкололи обезболивающее, оно просто еще не подействовало.

      – Потерпи, милая моя, скоро все пройдет, потерпи моя умница, – шептала я, поглаживая ее животик.

      – А мы едем в больницу? – плакала моя девочка, дрожа от боли и страха. – Я не хочу в больницу, я боюсь!

      – Машуленька, поверь, я тоже не хочу туда. – Моё сердце сжималось от боли, я ненавидела расстраивать её. – Но в больнице у врачей есть всё необходимое, чтобы понять, что с твоим животиком и почему он болит, и вылечить тебя. Давай мы с тобой, как всегда, будем одной командой: ты и я? Мы же с тобой смелые и сильные, – говорила я, поглаживая её по животику, и начала цитировать слова из её любимой сказки про кролика. – У нас с тобой не руки, а ручищи, не зубы, а зубищи, да?

      – Мам, не руки, а лапы, – исправила дочка. – У кролика нет рук, у него лапки.

      Моя девочка очень смышленая для своего возраста – всего три с половиной года. И похожа на своего отца. Он тоже очень умен. Насколько я помнила…

      Я опять набрала номер Валеры. Бывший муж, вечно причитал, что я звоню, чтобы поплакаться и лишний раз упрекнуть его в измене. С чего он так решил? Ведь я ни разу этого не делала.

      – Урод! – выругалась я в трубку, когда бывший снова не ответил, а под конец и вовсе сбросил вызов.

      Я всего лишь хотела хотя бы раз воспользоваться его связями, которыми он так хвалился. Надеялась, что он сможет помочь Маше, направив её к опытному врачу. Вот и всё.

      – Приехали, – сообщила медсестра, выходя из машины скорой и открывая нам дверь.

      Я бережно взяла на руки свою бедную, страдающую от боли дочь и поспешила в больницу.

      Мы долго ждали оформления всех необходимых документов. За это время мою дочь несколько раз осматривали: ей стучали по животу, давили и мяли его. Мне кажется, что от такого количества прикосновений даже у здорового человека может заболеть живот.

      Наконец, уже глубокой ночью, Машулю всё же госпитализировали.

      Нас определили в палату, где из шести кроватей была свободна только одна. В помещении стояла невыносимая духота. Но мы с дочкой были настолько измотаны, что были рады любому свободному месту.

      – Мам, я хочу у окошка, – моя дочь внезапно начала капризничать и громко плакать, разбудив всех в палате.

      – Тшшш, мы не можем, ты же видишь, все занято…

      – Мам, я хочу у окошка!

      Я устало вздохнула, держа дочь на руках. Мне было непонятно, как застелить кровать постелью, что нам выдали, и при этом держать малышку на руках, не уронив ее.

      – Хотите на мое место? Я уступлю, – прошептала девочка-подросток, которая лежала залипая в телефоне у окна.

      Девочка начала перекладывать свою постель на нашу и просто так взяла и постелила нам, заметив, что я сама не могу. Я была так благодарна, что чуть не расплакалась от усталости и радости одновременно.

      Я уложила Машу на кровать и присела рядом с ней. Нежно поглаживая её, я старалась успокоить, пока ждала прихода доктора. Вскоре Маша заснула, и я, не в силах сопротивляться, тоже прилегла и начала погружаться в сон.

      Проснулась от того, что кто-то развернул меня от окна, аккуратно присел на край кровати и произнес приятным бархатистым голосом:

      – Давай, Косарева, еще раз взглянем на твой живот.

      «Косарева? Я – Цветкова. И почему смотрят меня, а не мою девочку?!»

      Спросонья вообще ничего не поняла и почему-то поддалась, когда чьи-то заботливые теплые руки неспешно задрали мою майку вверх, слегка приспустили брюки и начали прощупывать. Это прикосновение вызвало у меня странную реакцию: по телу пробежала волна мурашек. Ох!

      – Хм… – задумчиво произнёс мужской голос, но я все еще не могла разглядеть его обладателя. Я лишь уловила приятный аромат чистоты и кофе.

      – Мамочка? – сонно позвала моя малышка, приподнимаясь в постели. Она всегда спала рядом со мной, будто прилипнув ко мне. Со стороны даже не всегда можно было понять, одна я лежала или с дочкой.

      – Алексей Дмитриевич, я перебралась сюда, поменялась с малышкой, – произнесла с соседней кровати девочка-подросток.

      – А… вот как? – тихо произнес обладатель приятного голоса, отдернув руки от моего живота. – Вот, черт!

      Я, постепенно осознавая, что произошло, взглянула на мужчину в темно-синем медицинском костюме и белом халате поверх, и его лицо, освещенное светом из больничного коридора. И внезапно я поняла, почему его голос показался мне таким знакомым…

      – Вот, черт… – прошептала я, повторяя за ним, теряя контроль над собой.

      Это же ОН!

      Глава 2

      Боже мой… Неужели это правда он? В полумраке палаты, я все еще чувствовала прикосновение его теплых рук к животу.

      Девочка-подросток по соседству разразилась смехом. А он… он что-то бормотал вроде извинений.

      Я чувствовала себя неловко, но старалась держать себя в руках. Меня сразила наповал эта встреча, к которой я была не готова.

      Это