Книга, которой не было. Александр Кулик

получить невозможно, да и самой её не существует. Точнее, не совсем так. Не существует какого-то одного места, где это книгохранилище бы находилось, а читательский билет есть только у меня одного во всём свете.

      Глава 2. Жертва обстоятельств

      Зарабатывать таким странным образом в мире литературы я стал не по собственному желанию, а лишь повинуясь судьбе. Можно сказать, что в этом плане я – типичная жертва обстоятельств.

      В юном возрасте я был вполне себе обыкновенным ребёнком, только, пожалуй, больше других своих сверстников увлекался чтением и придумыванием небольших историй. Занятия эти мне никогда не надоедали и давались очень легко и просто.

      Так, например, чтобы узнать сюжет книги, мне было достаточно просто медленно пролистать ее, что называется «по диагонали». К сожалению, всех подробностей я при таком прочтении уловить не мог, но, например, поддержать обычную беседу о произведении труда не составляло. Если же я хотел вникнуть в историю основательно – приходилось читать каждую страницу – это тоже выходило довольно быстро, поэтому чаще я выбирал именно такой метод знакомства с новой книгой.

      С придумыванием же своих собственных рассказов всё было не так обыденно. В то время для меня существовало два вида моих историй: мои «мои истории» и чужие «мои истории». Как это? Попробую объяснить.

      Ещё в самом раннем детстве я заметил одну интересную особенность: если пристально посмотреть в глаза человеку или взять его за руку, то где-то в моей голове (наверное) появлялась дрожащая и полупрозрачная картинка, на которой я мог, сосредоточившись, разглядеть очертания чего-то вроде книжных полок, на которых стоят старинные фолианты. Чтобы заглянуть в каждый из них зрительный или тактильный контакт больше не требовался, я как бы копировал всё содержимое этих стеллажей к себе в книгохранилище, а потом в любое время мог снова вернуться к любой из этих книг.

      Мне было очень интересно наблюдать за тем, как сильно отличаются «книжные полки» разных людей. У одних я мог найти на них буквально одну-две брошюрки, у других же моему взору открывались настоящие библиотеки с книгами разной толщины и абсолютно разными сюжетами.

      С годами я смог объяснить для себя эти различия и систематизировать свои знания в области «личных библиотек». Дело оказалось вот в чём: самые обширные и интересные собрания томов были (вот уж не удивительно) у писателей, режиссеров, художников и прочей творческой публики, а ещё у людей талантливых, причём, абсолютно не важно, в какой именно сфере.

      Так, например, одна из самых невероятных «библиотек» расположилась в голове моего университетского преподавателя по теории вероятности – серьезного ученого и теоретика математики, доказавшего в своё время какую-то недоказуемую теорему.

      Самые же скромные запасы литературы попадались мне у людей ответственных, прагматических,