Девять жизней кота Шрёдингера. Владимир Гончаров

практиковал Пранаяму каждую ночь. Цикл 12. Задержка дыхания – 5 минут. Воздух в лёгких горел, как расплавленное стекло. Когда он открывал глаза, стены комнаты дыбились, обнажая структуру из жил и сухожилий. По ним ползали они: существа с кожей, как мокрая бумага, и глазами-щёлками. Иногда одна из тварей останавливалась, поворачивала голову на 180 градусов и улыбалась.

      – Ты почти готов, – шептали они хором.

      Утром Нейтан находил на полу лужи чёрной смолы. Они пульсировали, словно имели сердце.

      ***

      Рене пришла на четвёртый день. Её рыжие волосы были спрятаны под капюшоном, а в глазах – сталь.

      – Они вскрыли твою квартиру, – бросила она на стол папку. Внутри – фото: стены, исписанные формулами, и трупы в лабораторных халатах. У всех – спиральные ожоги. – Это их неудачные эксперименты. Они пытались повторить Пранаяму.

      Нейтан листал снимки. На последнем – человек с раздутыми лёгкими, прорвавшими грудную клетку.

      – Зачем ты здесь? – спросил он.

      – Потому что ты спас Эмили. И потому что у меня свои счёты к «Вентайзен». – Она закатала рукав. На запястье – шрам в форме змеи. – Они называли нас «исправимыми».

      ***

      Они пришли за ним на рассвете.

      Фургоны окружили мотель. Люди в чёрных масках, с устройствами, похожими на глушители, высадились бесшумно. Нейтан чувствовал их – через вибрацию воздуха, через запах адреналина.

      – Беги через подвал! – крикнула Рене, доставая пистолет.

      Он не послушался.

      Цикл 18. Задержка – 8 минут. Мир замедлился. Пули зависли в воздухе, как пчёлы в янтаре. Нейтан двигался меж них, ломая руки нападавшим с лёгкостью сминания алюминиевых банок. Когда дыхание кончилось, вокруг него лежали семь тел. Их маски треснули, обнажив лица…

      Лица с чёрными прожилками под кожей.

      – Они уже заражены, – прошептала Рене.

      ***

      Убежищем стал тоннель под старым вокзалом. Здесь, среди граффити и шприцов, Нейтан достиг Цикла 24.

      Задержка – 12 минут.

      Время остановилось. Стены тоннеля рухнули, открыв бесконечную пустыню под раскалённым зелёным солнцем. Над дюнами плыли создания из света и песка, напевая на языке, от которого кровоточили уши. Одно из них указало на него пальцем-лучом:

      «Ты нарушил договор. Дыхание не принадлежит тебе».

      Рене трясла его, когда он очнулся.

      – Ты исчезал, – в её голосе впервые дрожал страх. – На десять минут.

      Нейтан взглянул на свои руки. Кожа мерцала, как подёрнутая инеем.

      ***

      Они нашли её в тоннеле на следующий день.

      Девушка лет двадцати, в форме «Вентайзен». Её горло было перерезано, но не ножом – словно невидимой нитью. В руке – записка: «Открой врата, или следующей будет твоя рыжая».

      – Это не они, – сказала Рене, бледнея. – Это оно играет с тобой.

      Ночью Нейтан вышел в пустырь за вокзалом и начал Цикл 24 снова.

      – Явись! – крикнул он в пустоту.

      Воздух разорвался. Существо из пролога – с кожей, как жидкий графит – стояло перед ним.

      – Ты зовёшь