Новеллы. Токуда Сюсэй

и бросив на произвол судьбы. Сакуко тоже злилась на него за это. Кроме того, были и другие денежные дела, в которых Цусима, не особо сообразительный, чувствовал, что его супруга покрывает своего братца.

      Он помогал тому деньгами, но, разочаровавшись, решил прекратить отношения. Теперь же, будучи обманутым, он злился ещё сильнее. Сакуко знала, что брат не прав, но, преувеличивая то и дело его благодарность Цусиме, только раздражала мужа. То ли для приличия, то ли не осознавая, она пыталась сгладить ситуацию.

      Но главное – Цусима хотел вернуть заложенное. В конце концов он сам заплатил растовщику и выкупил вещи. Сумма была небольшой, но подобное наглое поведение бесило. Цусима не мог не сорваться на Сакуко.

      Раздражение, вызванное ею, всё ещё клокотало в нём, и её тон мгновенно взорвал его вспыльчивый характер.

      После нескольких фраз он ударил её. Как обычно, она не сопротивлялась, позволяя ему бить себя, пока кто-нибудь не останавливал. Да и сама она нередко поднимала на него руку.

      Он бил её яростно, понимая, что её головные боли – следствие его ударов, но не мог остановиться. В последнее время он стал удивительно грубым и жестоким. Даже схватил старый меч из токономы и чуть не обнажил его. Он не думал, что способен на такое, и стыдился этой детской угрозы, но чувствовал, что в нём таится нечто звериное.

      В такие моменты он вспоминал отца, который в детстве, будучи укушенным собакой, выбежал с копьём, чтобы убить её. А потом, уже старым, едва двигаясь, он, словно капризный ребёнок, замахивался на мать курительной трубкой. Та с комичной грацией уворачивалась, заставляя его смеяться.

      Но Сакуко не была легкомысленной. Она бледнела и сопротивлялась.

      К вечеру Цусима разгромил топором новые доски ванной.

      Через две недели он решил, что всё же стоит использовать её, и вместе с женой отправился покупать ванну. На следующий день её доставили, и, без дымохода, топили углём.

      Впервые за долгое время он мог помыться дома, но грязные стены портили настроение. Да и привыкнув к просторной бане, он чувствовал себя в ванной тесно.

      «Сколько же она прослужит?» – подумал он, как всегда.

      «Хватит ли одной на всю мою оставшуюся жизнь?»

      И вдруг она показалась ему гробом.

Август 1924 года

      Порог

      В тот день Дои снова отправился в город отведать устричной похлёбки. С тех пор, как он приехал в Киото, время летело незаметно, и вот он уже готовился к отъезду. Заходил в старинные лавки – «Рокубэй», «Ёримаса» – и покупал сувениры. Племянник, знавший торговцев тканями в Нисидзине, помог ему выбрать несколько отрезов для подарков. Декабрь подходил к концу, оставалось всего несколько дней.

      Ещё было столько мест, куда он хотел заглянуть, столько заведений, где мечтал поесть. Но эта поездка не была для него развлечением. Он приехал в Осаку, получив телеграмму о том, что его старший брат при смерти – то ли навестить, то ли проститься (когда Дои уезжал из Токио, он ещё не знал, что именно