Корона бургундов. Андрей Посняков

в древних книгах сказано, я их, кстати, читала… там, в Париже еще. Вообще, страшное это дело, опасное. Для всех людей опасное, для всех наций. Вот и война началась, первая, не с бухты-барахты, тоже вот из-за таких, как ты… Кто-то проник… захотел крови.

      – Ну уж вы скажете – война! Там же целый комплекс причин.

      – И главное – ее очень хотели. И подталкивали. А про первый раз… опять же, ты из своего мира исчез и ничего больше не видел. В болото, говоришь, провалился? Один? Ну-ну… Уверен, что больше никаких жертв не было?

      – Не уверен, – честно признался юноша.

      И в самом деле, тогда, на ночном ориентировании, не только он один мог путь срезать – туристы народ ухватистый, хитрый.

      – Ну, вот и подумай, – напутствовала на прощание колдунья. – А за заклинанием завтра зайдешь – напишу уж по памяти. Не сомневайся, подействует – была бы кровушка алая.

      Находясь в самых расстроенных чувствах, Родион свернул на ведущую к полевому стану грунтовку. Да, называется – поговорили. Узнал, что надо. Лучше б не знал! Десять дней им с Хильдой жить осталось? Кровь нужна. Целых два трупа! А может, врет все старуха? А, если не врет? Десять дней – максимум. Что ж. Хильду только жалко. Но – убивать людей, приносить на болоте в жертву – да еще неизвестно, подействует, или нет? Пятьдесят на пятьдесят. Лотерея. Кровавая лотерея смерти!

      Тьфу ты, черт! И откуда он взялся?

      Молодой человек в последний момент успел тормознуть, едва не сбив выскочившего на обочину подростка. Затормозил, заглушив двигатель, выскочил рассерженный из кабины:

      – Вот сейчас кому-то уши-то оборву! Ты что так, как заяц, на дорогу выскакиваешь?

      – Да не выскочил я! – пацан даже не пытался убежать. – Просто шел себе и шел. Это ты, как угорелый несся… Ой! Здорово!

      – Привет!

      Родион тоже узнал парнишку – тощий, длинный, в линялой майке – Митька Стрела. Тот самый, подраненный. Стрелой из прошлого, между прочим! Откуда ж еще?

      – Ну, садись, подвезу.

      Обрадованно кивнув, Митька забрался в кабину:

      – Ох, ну и жара тут!

      – А ты думал – курорт?

      Запустив двигатель, молодой человек прибавил скорость и покатил к току.

      – А ГАЗ-то помягче ходит, – осторожно заметил пацан.

      Родин хохотнул:

      – Ишь ты – помягче. Еще б не помягче – ЗИС-то этот до войны еще выпущен. Или в войну.

      – В войну. Немцы их рус-фанер называли. Кабина-то деревянная.

      – Еще скажи – и бампера переднего нет, – обиделся за машину Радик. – Ходи тогда пешком, привереда.

      Скосив глаза, он заметил на левом предплечье парнишки белесый шрам.

      – Это тебя стрелой?

      – Стрелой, – Митька покладисто кивнул. – Я ж рассказывал.

      – Так, говоришь, прямо с середины болотины стрела прилетела?

      – Ну, так. Я левым боком к болоту стоял. Или сидел.

      – Вот видишь – не помнишь.

      – Да помню я все, – отмахнулся парнишка. – Только не верит никто.

      – А стрела-то где? На память себе оставил?

      – Оставил. Но вначале в музей краеведческий