Корона бургундов. Андрей Посняков

с полочки достаньте, мон шер амиии.

      – Селестина Ивановна, мотоцикл бы сперва глянуть.

      – А что на него глядеть? В порядке все с мотоциклом, – поставив самовар на стол, колдунья поправила сползшее на самый кончик носа пенсне. – Работает как часы. Я ведь не для ремонта вас позвала – для разговора. С глазу на глаз чтоб… Да и вы – я вижу – того же хотите, ведь так?

      – Так, – отрывисто кивнул гость. – Можете меня на «ты» называть, так проще.

      – Как скажете… скажешь. Ты чай-то пей – вкусный, на семи травах заваренный.

      – Спасибо. Спасибо вам за Хи… за Лиду спасибо.

      – Спасибо после будешь говорить – я ж ничего еще не сделала, – поставив чашку на стол, Селестина Ивановна взглянула на собеседника требовательно и жестко, совсем как Лаврентий Берия с висевшего в кабинете участкового портрета.

      – Дня два-три, много – пять, невесте твоей жить осталось, – негромко произнесла ведьма.

      Родион выронил чашку с недопитым чаем:

      – Что?!

      – И тебе – немногим больше.

      – Но… но почему?

      – Ты сам прекрасно знаешь, – собеседница прищурилась и стала еще больше походить на всесильного министра внутренних дел. – Вы оба – ты и твоя жена – здесь чужаки. Не наши! Из другого мира явились, ведь так?

      – Ну, так… – нехотя признался Радик.

      – Я это сразу почувствовала, когда Хильду-Лиду твою увидала… и потом – тебя. Вы – чужаки и не должны быть здесь, наш мир вас выталкивает, отторгает. Оттого все.

      – Вы сказали – выталкивает. А не может вытолкнуть туда, откуда мы явились? Было бы здорово!

      – Еще б не здорово, – согласилась ведьма. – Только вот невозможно это.

      – Да как же невозможно! – волнуясь, выкрикнул Родион. – Ведь мы же оттуда пришли, прошли как-то. Почему же нельзя обратно?

      – Теоретически, может, и можно, – собеседница снова кивнула, едва не потеряв пенсне. – Только я вот не знаю – как. Нет, про Чертово болото я знаю, но никогда не пробовала пройти, не пыталась даже.

      Гостю вдруг показалось, что эти слова ведьмы слишком уж противоречили ее предыдущему заявлению: то не знает, то знает, но не пыталась.

      – Так-таки не знаете? Живя у такого места… За столько лет.

      – Настойчивый ты, мон шер, – нехорошо улыбнулась старуха. – На откровенность меня вытягиваешь? Что ж, не хотела говорить, но…

      Она сейчас стала еще больше походить на Берию, не на настоящего Берию, а на того карикатурного монстра, садиста и сластолюбца, что рисовали слабому на голову обывателю желтые перестроечные газеты. Это пенсне, тонкие, сурово сжатые губы, злой безжалостный взгляд.

      – Не хотела говорить, померли б вы и что? Но, если уберетесь подобру-поздорову – это тоже неплохо, даже лучше еще. Только – хлопотно.

      – Да что нам эти хлопоты!

      – Кровь нужна. Твоя – чтоб женушке жизнь продлить, хоть на неделю.

      – Всю забирайте!

      – И еще – чужая. Это чтобы попытаться уйти.

      – Как это – чужая? – гость вскинул глаза.

      – А так! Ты