Токсичная невестка. Соня Дивицкая

невестки, и нас, невесток, представьте себе, иногда тоже нужно кормить.

      Конечно, Роз Михална могла бы позаботиться, чтоб йогуртов в ее холодильнике хватало на всех. Да, теоретически она могла запомнить, что ее невестка, а заодно и ценный сотрудник, тоже любит манго-маракуйю, и в следующий раз в супермаркете она могла бы это вспомнить и купить еще один, а лучше пару-тройку йогуртов, для Лидочки. Что тут сложного? Она же эту операцию не раз проделывала, когда в доме были гости. Она же помнила, что Старшая тетка любит клубничный творожок, а Младшая ванильный. Она прекрасно помнила, а может, и не поленилась записать, что любят татарские родственники ее зятя Русланчика. Разве сложно ей было запомнить, что невестка любит йогурт манго-маракуйя? Несложно. Разумеется, несложно, но… с какой стати Роз Михална будет перегружать свой системник? И потом… Бесцеремонно совать свой нос к маме в холодильник разрешается только зятю, зять может в тещин холодильник залезть в сапогах и танцевать там без всяких комплексов, на невестку такие льготы не распространяются.

      – А вот моя бывшая свекровь, – припомнила Лидок, – всегда покупала мне что-нибудь вкусненькое. И звала меня дочкой…

      Ах, милая Лидушка… Она все время забывала, что у Роз Михалны есть родная дочка, Танечка, и этой дочки ей вполне достаточно. Где дочка – там расходы, а где невестка – там «затяните пояса», тем более когда невестке тридцать пять, а дочке только двадцать. Едва закончились лихие девяностые, до тучного две тысячи восьмого нужно было еще доползти.

      – Нет, нет… – крестилась Роз Михална. – Вторую дочку я не потяну.

      Голова у Розы всегда была забита личными проблемами: заказы на товар, накладные расходы, декларация для налоговой, счета за свет пришли, прораб наглеет, в понедельник ехать в Сочи выставку судить, щенкам прививки… В ее плотный график протиснуться постороннему человеку было практически невозможно.

      В те времена и Роза, и мы с Антоном, и даже зять ее Русланчик – все были заняты своей работой. Раз в две недели, не чаще мы встречались с родителями, и за чаем Роз Михална спрашивала меня «как дела». Первое время я отвечала ей по-русски, то есть начинала излагать обстоятельства с того момента, когда белый голубь принес Ною оливковую ветвь. Роз Михална кивала, обычно совмещая прослушивание или с бельем, она любила гладить, когда люди изливали ей душу, или с какой-нибудь работой на кухне… Нет… Слушала! Конечно, Роз Михална меня слушала, кивала, и даже задавала какие-то вопросы, но все, что я говорила, тут же вылетало в форточку, и спросите ее через час, какие у меня проблемы – она не вспомнит, как святой отец не помнит исповедь. Все время, пока я вещала, она в уме перебирала список личных дел. Личные дела – самые важные дела на свете, на чужие заботы королева-мать не отвлекается. И это правильно! С ее стороны, разумеется. Ведь вы же не пойдете сейчас к своей свекрови и не возьмете ее список дел на себя. Поэтому все ваши разговоры – белый шум, вы можете звенеть бубенцами у нее перед