Последняя обезьяна. Данила Скит

солнце. Пылающий зной сменится на холодный мрак, и громкие звуки саванны замолчат до опасной тишины. Скоро проснутся львы. Нужно быть осторожней.

      – Вставай, – Леонард потянул на себя Натана, дремавшего у дороги. У того были связаны руки за спиной. – К утру мы должны быть у цели.

      – Хочешь успеть до восхода солнца? – усмехнулся Натан. – На своих двоих получится вряд ли. Где ты оставил свой байк?

      – Там же, где и ты свой. У львов.

      Натан сплюнул бы с досады, да во рту его всегда сохла пустыня. День готовился сгинуть, искажаясь испариной горячего воздуха, и зной пронизывал тщедушное тело насквозь, раскаляя уставшее нутро. Мимолетный сон не помог ему уйти от собственных неудач, как не помогли и быстрые ноги. Натан пытался скрыться за далекими холмами, подернутыми дымкой на горизонте, но его настигли раньше, прежде чем он успел до них добраться.

      Сегодня ему не повезло трижды. В первый раз, когда обезумевшие львы растерзали его новенький байк, второй – когда чуть не задрали его самого, а третий – когда он попался в руки Леонарда. Если львам не нравилось щелканье топливных элементов, то Леонарду не нравился он сам. Чертов законник. Вряд ли удастся вырваться живым из его лап. По крайней мере, в одиночку. Натан надеялся, что Борис и его дружки уже где-то рядом.

      – Знаешь, что такое свобода? – Натан шагнул быстрее, когда Леонардо толкнул его в спину. Наручники за спиной больно врезались в кожу.

      – Давай, поведай мне, – Леонард проверил импульсник на поясе – полный заряд, снят с предохранителя. Он не хотел подарить Натану свободу, о которой тот сейчас будет рассказывать.

      – Свобода – это не чувствовать себя вторым сортом, – Натан покряхтел, шагая с руками за спиной, будто всего лишь собирался с мыслями. – Я научился быть свободным. А ты? Каково это прислуживать своим хозяевам?

      – Ты о ком?

      – О милых зверушках.

      – Ты слишком смелый для того, у кого связаны руки, – спокойно отвечал Леонард.

      – Почему ты взял себе такое имя?

      – Могу рассказать, если интересно.

      – Нет, лучше я расскажу тебе. Правду расскажу, а не то, что ты успел себе напридумывать. Себя обманывай сколько влезет, а мне голову не морочь. А правда ведь она одна – кое-кто хочет стать свирепым, саблезубым львом. Хозяином прерий, который ничего не боится. Так хочет, что забыл свое настоящее имя, – Натан споткнулся о камень и чуть не упал, но смог удержать равновесие. – Сколько бы имен ты себе не брал, не сойдешь за своего. Не тот ты лев, законник, ох не тот, – Натан резко остановился и развернулся быстро, словно волчок. Он оказался лицом к лицу к Леонарду. – А знаешь, кто ты?

      – Понятия не имею.

      – Раб! – выпалил Натан ему прямо в лицо. – Покорный раб…

      Леонард двинул ему в живот. Натан согнулся, но не упал.

      – Освобождение от оков далось мне нелегко, – поведал он, кряхтя, словно не боялся получить еще одну оплеуху. – Все равно что кожу содрать, оголив нервы. Нельзя сделать это за один раз, если жить хочешь. Нужно тренироваться постепенно, шаг за шагом. Сначала по часу в день, потом по два. Пробовать снова и снова.

      – И как же ты тренировался? – Леонард понятия не имел, как приловчиться быть свободным за такое короткое время – всего по часу в день.

      – Первая охота заняла у меня пятьдесят шесть минут, двадцать две секунды и три миллисекунды, – все оказалось гораздо проще, чем Леонард предполагал. Все они начинали с одного и того же – первой охоты. Сопротивление отличалось особой жестокостью. – Лысый бонобо прятался за корягой, когда я вынес ему мозги. Легкая цель. Мозгов там было не много, чего уж скрывать. Но мне было трудно нажать на курок – правда, черт возьми. В тот момент я думал, что у меня вытечет нутро. В башке будто вода собралась, и булькала, булькала… Решил уже, что растекусь лужицей и высохну на этом чертовом солнце досуха, и пятна не останется. Догнать оказалось легче, чем прихлопнуть тупую обезьяну – смешно, правда?

      – Ты нарушил запрет, – Леонард двинул кулаком в лицо Натана и на этот раз тот упал на колени.

      В одно мгновение в законнике вспыхнула ярость, он взвел курок, приставив дуло испульсника к виску браконьера. Выстрелить бы… да и дело с концом. Таких как Натан он уничтожал десятками, если к ним прибьется еще один, никто и не заметит. Вот только они прошли уже половину пути, и будет досадно, что вторую они не преодолеют из-за его собственной несдержанности. Львы так не поступают – львы холодны и спокойны, как зимние скалы.

      – Думаешь, эту у меня связаны руки и приставлено дуло к башке? – Натан повернул голову, прикоснувшись лбом к дулу. Он улыбался. – Нет. Это ты сейчас стоишь на коленях прямо передо мной. Твои мозги – вот настоящая проблема. Я уж решил, что сдохну, когда закапывал свою первую жертву. Перед глазами все плыло и деревья двоились. Во второй раз был уверен, что сгорю. По ночам мое тело полыхало, поэтому я не спал сутками, а когда засыпал, мне снились лесные пожары. А еще раненые обезьяны, без голов, с огромными дырами в животах и торчащими ребрами, они гонялись за мной по прериям и пытались сожрать. Кого они могут сожрать