Кот в ящике. Хроники Итеры. Сергей Сергиеня

то, как эти люди умели не замечать существенных деталей.– Даже если мы сбросим в одной ходкой две тысячи баллов, останется еще две тысячи семьсот двенадцать. А это больше половины. Сколько нам сняли за мордобой на рудниках в последний раз? Семь или восемь баллов? А мы туда месяц тащились…

      – И что?

      С первого дня Вавила не переносил меня на дух, чего не пытался скрывать. Не то, чтобы меня это беспокоило, тем более что отвечал я ему взаимностью, но, когда он начинал свирепеть, глядя на меня, я всегда чувствовал себя бесконечно уязвимым. Вот и теперь он с ненавистью таращился и медленно наливался цветом до красной рожи, словно намеревался подскочить и ударить.

      – И что, я спрашиваю, умник?! Ты к чему эту депрессуху разводишь?

      Габи слегка толкнула его плечом, осаживая пыл.

      – Мне без разницы на эту ходку,– махнул я рукой.– Неприятностей отгребем немеряных, а фарта с того не будет никакого.

      – Так ты против?– не унимался Ксавер.

      – Делайте, что хотите,– сдался я.

      – Я против,– Лисьен резко подняла руку.– Гиблая затея…

      – Плевать,– широко улыбнулся капитан.– Нечего ручонки вытягивать. Не на выборах. У нас нет демократии. Итера, разворачивай наше корыто на новый курс.

      Вавила широко раскрыл рот и закашлялся противным, почти беззвучным смехом, выставив указательный палец в сторону капитана. Ему явно понравились его решение и поддевка медички. Габи тоже заулыбалась и одобрительно хлопнула ладонью по вытертой коже дивана, мол, молодчина капитан, красавчик. Только Лисьен скривила тонкие губы, запечатав ими обещание скорой расплаты.

      – Сделано еще час назад,– оборвала веселье Итера.– Как раз были оптимальные условия для маневра. На орбиту планеты Коэстро встанем меньше чем за пятьдесят два часа.

      – Именная планета?– Вавила привстал с дивана.

      У каждой планеты есть имя. У ничем не примечательных планет эти имена слагались из таких же непримечательных цифр и букв. Родиться на номерной планете, как правило, лишенной атмосферы и всякой перспективы, было проклятием глухой провинции. На мне как раз было такое клеймо – РВ2713Н. Знающий человек в этом имени мог прочесть адрес планеты и ее изъяны. Я вырос в тесноте подземного бункера, который несколько тысяч шахтеров считали городом, и полной грудью вдохнул аромат зловонного захолустья: озлобленность нищетой, изнуряющий труд и совершенную обреченность, которая возвращала раздавленных людей к самым основам цивилизации и моральных устоев.

      Другое дело именные планеты: Эндурин, Пуинтия, Рубисон… Прекрасные имена, прекрасные миры, чья атмосфера заполнена кислородом и светом. Города под открытым небом, закаты и восходы, дуновение ветра, запах океана, шелест травы, леса, горы, цветы – наверное, сущие пустяки для тех, у кого они есть. Такие планеты редкость. И хотя там живут счастливые люди, по статистике их не более трех процентов. Большинству ни разу не доводилось даже ступить ногой на благодатную почву именной планеты.

      – Мне