Семь нот до небес. Антон Мамонов

раньше. Надо же, какое совпадение! Как удачно для нас расположились звёзды!

      Так оно и получилось. Они оба стали счастливыми папами в одном и том же году с разницей лишь в три месяца.

      3

      Свадьба Николая и Ларисы была похожа больше на недоразумение, чем на какое-то значимое событие в их жизни, а потому прошла тихо и незаметно. Никто из родственников не пришёл поздравить их и пожелать счастья: ни со стороны жениха, ни, тем более, со стороны невесты.

      Свидетелями рождения их семьи стали лишь несколько «почётных» гостей, иначе собутыльников, с которыми они весело проводили время.

      Дом молодожёнов находился в крайне запущенном состоянии. Он больше напоминал проходной двор, нежели тёплый семейный очаг, и разительно отличался от тех хором, в которых до свадьбы жил Николай, не знавший никакой нужды. Шумные компании собирались в нём чуть ли не каждый вечер, и даже присутствие ребёнка их нисколько не смущало, скорее, забавляло.

      «Ну и что? – думали пропившие последние остатки разума нарушители тишины и спокойствия. – Подумаешь, какой-то ребёнок! Теперь больше не приходить из-за него что ли? Пусть привыкает к нам! Глядишь, таким же вырастет, и когда-нибудь присоединится к нашим весёлым посиделкам!»

      Своему первенцу родители дали, как им казалось, самое красивое и необычное имя: Герман. Среди множества других не менее привлекательных имён они почему-то выбрали это. Наверное, чтобы хоть как-то выделить своего ребёнка из всего огромного числа детей, населяющих планету, и отнести его к разряду необыкновенных. А ещё, чтобы за счёт имени сына слыть людьми умными и образованными.

      «Глядите, мол, какие мы молодцы, что нашего мальчика назвали Германом, а не каким-то там Ваней, Васей или Петей, коих можно найти в каждой деревне!» – думали они, преисполненные родительской гордостью.

      Несмотря на то, что с рождением сына жить Николаю и Ларисе стало ещё трудней и хлопотней (они по-прежнему испытывали острую нехватку в деньгах, большую часть которых тратили на выпивку), где-то в глубине души они чувствовали, что сын – их большая удача. Уже потому, что его звали Германом, и никак иначе.

      Они вдруг поверили в него так, как никогда не верили в себя, и даже прониклись к мальчику самыми нежными родительскими чувствами. Произошло это в момент, когда они впервые взяли его на руки – таким он оказался лапочкой, что не мог не вызвать чувства безграничного умиления. И как только однажды они могли допустить мысль о том, чтобы избавиться от своего ещё нерождённого чада?

      – Оказывается, иметь детей не так уж и страшно! – признался как-то Николай, подбрасывая мальчика вверх, словно пёрышко. Тот радостно смеялся, шевеля ручками и ножками. – А временами даже забавно…

      – Чего уж тут забавного-то? – проворчала Лариса, с тоской взглянув на целую кучу грязных пелёнок, отложенных для стирки. А ещё на гору грязной посуды, лежащей в раковине. – Я бы сказала – накладно и хлопотно. То одень его, то раздень, то накорми, то уложи спать… Ах, как же