Юность Барона. Обретения. Андрей Константинов

два писателя,

      А в колхозе – два яйца

      И те у председателя.

      Докончив куплет, Борис с не меньшей, чем на борщ, жадностью набросился на остывшие сосиски.

      Предварительно поинтересовавшись:

      – Сам-то из каких мест родом?

      – Из Ленинграда.

      – Из колыбели? То-то, гляжу, на москвича не шибко тянешь. Столичные того, поборзее будут.

      – А ты, значит, всего на пару дней домой? – соскочил с географических нюансов Барон. – А потом куда?

      – Не знаю, не решил еще. Может, в Ростов Великий. А может, в Ярославль. В Москву-то дорога теперь заказана. Вон давеча всего полсуток на вокзале проваландался, так мусора мою шпаргалку[8], мало не с лупой, в три подхода изучали.

      – То бишь на зону из столицы уходил?

      – Вторую ходку – да.

      – И на чем погорел?

      – Тю. Даже вспоминать не хочется.

      – Что так?

      – Стыдно. Даже не за то, что приняли, а КАК приняли. Тьфу, придурок.

      – Поделись мемуарами.

      – А тебе, стесняюсь спросить, какой интерес?

      – Допустим, этнографический.

      – Не скажу, что разжевал, но надеюсь, интерес уважительный. Ладно, раз ты есть мой благодетель, исповедаюсь. Как на духу. Короче, поступил мне заказ на холодильник, что в кабинете директора продмага стоял. На Остоженке. Не бывал?

      – Увы.

      – Знатный лабаз, в Ярославле таких нет.

      – А от кого заказ?

      – Так, от одного хмыря. Сыскался общий знакомый по первой ходке. Вот он, ежа ему в дышло, и свел нас. А я не то чтобы такими делами в полный рост баловался, просто к тому времени уж очень долго на мели сидел. Знакома такая поза?

      – Само собой.

      – Значит, оценить сумеешь весь ужас энтой драмы. Так вот, этот, который наш общий, как назло, еще и аванец неслабый наперед предложил. Ну, думаю, была не была, придется уважить. Вот на следующий день, на зорьке, холодильник через окно и умыкнул. Тяжелый, зараза, пуда полтора. А куда деваться, коли впрягся? Потащил на горбу, еле в троллейбус втиснулся. Какой-то работяга сердобольный помог на остановке выгрузить, а дальше – обратно сам, три квартала пешкодралом. Дохожу до подъезда барыги, а там черный ворон стоит-дожидается. Веришь-нет, мало не разрыдался от унижения! Когда понял, что мусора меня нарочно у магазина принимать не стали. Всю дорогу следом катили, наблюдали, как человек мучается. Во зверье? Ну че ты ржешь? Я тут перед ним душу в клочья рву, а он ржет!

      – Извини, дружище, это у меня непроизвольное.

      К их столику полулебедушкой-полуминоноской подплыла пышнотелая официантка:

      – Мужчины! Через десять минут закрываемся!

      – Не беспокойтесь, красавица. Уверен, мой друг справится с шедевром вашего кулинарного искусства много быстрее.

      – Хорош бабец! – резюмировал Борис, провожая официантку похотливым кошачьим взглядом. – Глянь, какая корма! Похоже, с местным ложкарем в доле работает.

      Барон разлил по стопкам остатки водки:

      – Давай, ярославец, по последней! Выпьем за то, чтоб

8

Шпаргалка – справка об освобождении (угол. жарг.).