Из пепла. Молли Макадамс

после избиений предметами. На побои и пинки она даже внимания не обращала. Это были для нее самые спокойные дни.

      – То, что я сегодня видел, не самое худшее?

      – Даже близко нет.

      – А что тогда было худшим?

      Он вздохнул и поднял на меня глаза. По его лицу текли слезы.

      – Я не знаю. Не могу назвать самое худшее, потому что страшные побои были не раз.

      Я прожигал его бешеным взглядом. Тая стоило отделать только за то, что он не пресекал это столько лет. Кэсси сейчас семнадцать или восемнадцать. Ее били с шестилетнего или семилетнего возраста. И он все это время молчал.

      – Пару лет назад, ночью, приехали полицейские…

      – Она же запретила тебе звонить в полицию или опеку.

      – Звонил не я. – Тайлер вздохнул и несколько раз провел рукой по волосам. – Полицию вызвала соседка – пожилая женщина, жившая в доме между нами. Она услышала крики.

      Я оттолкнулся от стены и всплеснул руками.

      – У тебя была прекрасная возможность обо всем рассказать, а ты все равно промолчал?! Полиция ничего не сделала?

      – Гейдж, я знать не знал, что приезжали копы. Кэсси написала мне об этом часы спустя!

      – И что там было? – потребовал я ответа, с усилием заставив себя снова прислониться к стене.

      – Кэсси открыла дверь. Мать с отчимом стояли прямо у нее за спиной. На открытых частях тела синяков не было, и они втроем, включая Кэсси, отрицали, что кто-либо в их доме кричал.

      Серьезно? Что за треш?

      – После ухода полицейских мама Кэсси сняла туфлю и шпилькой ударила ее несколько раз по голове. В комнате было столько крови, Гейдж! Кэсси неделю было больно даже лежать головой на подушке. В другой раз отчим бросил в Кэсси бокал со спиртным. Она пригнулась, и тот разбился о стену. Кэсси не пострадала, поэтому отчим схватил ее за горло, оттащил к осколкам и одним из них изрезал ей лоб, руки, живот и спину. Она носила шарф на шее, пока не сошли следы от его пальцев, и теперь всегда прикрывает лоб челкой. Это случилось, когда Кэсси было десять, и шрам на лбу уже незаметен, но она по-прежнему его прячет. Она все их пытается спрятать, но часть можно скрыть лишь джинсами и длинными рукавами.

      Шокированный, я пытался связать в сознании девушку, о которой Тай рассказывал, с девушкой, которую только что встретил. Видел фотографии, но все равно не мог постичь происходившего. Я не представлял, как кто-то измывался над ней, а она столько времени терпела, молча позволяя творить с собой такое.

      – Ты жалкое подобие мужчины, Тайлер.

      Я открыл дверь и скрестил руки на груди. Тай еще сильнее сгорбился.

      – Думаешь, я сам этого не знаю?

      Мне больше нечего было ему сказать. Как только он вышел из комнаты, я хлопнул дверью и упал на кровать. Хотелось запереть брата в моей спальне, а самому пойти к Кэсси. Обнять ее и сказать, что не позволю больше никому причинить ей боль. Но она нуждалась в Тайлере, а мы друг друга совсем не знали, и подобный жест с моей стороны выглядел бы даже стремнее желания весь вечер находиться поблизости и слышать ее голос.

      Меня