Где живёт розовый лис. Елена Пейдж

66. Мы можем справиться без неё. И я считаю, жестоко притащить сюда ещё и утку, чтобы вот так меня дразнить!

      Артемий засмеялся, но голос прозвучал более сурово:

      – Джереми, успокойся. Решение принято. А теперь выйди и позови Хайди. Чиа нужна ванна. И утке, которую ты не получишь сегодня на ужин, тоже. Вернее, никогда не получишь.

      Чиа слышала, как Джереми возмущённо фыркнул. Она не знала, вышел ли он из комнаты. Шагов не было слышно. Девочка подняла голову, и ещё шире расправила плечи. Она надеялась, что Джереми, наконец, ушёл. Пип тоже расслабился у неё в руках. Девочке ничего так сильно не хотелось, как принять горячую ванну. И надеть чистую одежду. И выспаться в мягкой постели. Но сначала ей нужно было узнать, где она оказалась и зачем. А главное, понять, могут и захотят ли эти люди помочь ей спасти сестру. Только Виола имела для неё значение.

      – Мистер Артемий, сэр, зачем я здесь? И как я сюда попала? Всё произошло так быстро. Я закружилась и потом вдруг… То есть я хочу сказать… мне интересно, не сплю ли я… и вы – это прекрасный сон… но мне нужно будет проснуться. Я должна спасти сестру. А кто такая Клэриэль? – У Чиа сбилось дыхание, что вынудило её прервать поток вопросов. Тем более она не об этом хотела спросить. Но у неё была ужасная привычка говорить совсем не то, что собиралась.

      – Ни о чём не беспокойся, дитя. Я объясню всё, что тебе нужно знать, но по порядку. Ты сможешь видеть!

      Чиа не поняла, что Артемий имеет в виду. Как по команде зазвучала музыка. Она была величественной, героической и сразу напомнила девочке отца, который играл на пианино. О, как ей нравилось ощущение танцующей мелодии в ушах.

      Одновременно с музыкой что-то неожиданно и мощно ударило ей по глазам, как будто в зрачках вспыхнул электрический разряд. Или солнце взорвалось. Сердце Чиа сильно заколотилось, точно она сбежала с самой крутой горы. В животе похолодело, как если б её перевернули вниз гловой и тут же снова поставили на ноги. Она упала навзничь на что-то мягкое как мох, закрыла рот обеими руками. И широко раскрыла глаза.

      Она видела.

      Подумать только! Она видела!

      И то, что Чиа увидела, не шло ни в какое сравнение с тем, что она себе представляла.

      Картина была такой великолепной, захватывающей, потрясающей, насыщенной, что она сделала то, что сделала бы любая девочка, которая впервые с младенческих лет увидела свет, цвет, линии и формы. Она выпустила Пипа, зажмурилась изо всех сил, снова погружаясь в темноту, повернулась к двери и помчалась из дома насколько позволяли быстро её красные сапожки.

      4

      Артемий

      Чиа не стала открывать глаза. Вместо этого она задержала дыхание и начала считать, пытаясь успокоиться. Привычка, которую девочка выработала в детстве. Она задерживала дыхание, когда сильно волновалась, тревожилась о чём-то или боялась. А такое бывало постоянно. С ней обращались только плохо. Чиа уже давно не ждала ничего хорошего. Она задержала дыхание и начала считать: «Один… два… три». Она собиралась