Я не как вы. Жизнь без масок и чужих правил. Максим Олегович Черненко

отвлекался, как мог. День был обычный, как и десятки других до этого. Но внутри жила тревога. За два дня до этого я видел её в больнице. Видел её состояние. Молился. Просил – чтобы, как и раньше, всё обошлось. Уже не раз судьба давала ей шанс, и я верил, что и на этот раз она выкарабкается.

      Но на этот раз всё было иначе.

      Зазвонил телефон. Я не помню, как взял трубку. Помню только голос. Холодный, чужой, но с ужасом, который нельзя спрятать.

      – Её больше нет…

      Всё. Время остановилось.

      Я просто сидел, уставившись в экран, где больше ничего не видел. Сердце замерло. Руки стали как камень. Воздух исчез.

      Я не плакал сразу. Я не кричал. Я просто не верил. Мир стал чужим. Я не знал, что делать. Не знал, куда идти.

      Два дня назад я смотрел на неё в больничной палате. Видел, как она слабеет. Держал её руку. Внутри меня боролись две силы – страх и надежда. Она уже столько раз была на грани, и каждый раз возвращалась. Я верил, что и сейчас… но нет.

      Я вспоминал, как в детстве она качала меня на руках. Когда всё было проще. Когда её голос казался всемогущим. Когда я верил, что она всегда будет рядом.

      Вдруг это обрушилось.

      Каким бы ни было моё детство, каким бы ужасным ни был дом, где вместо тепла было насилие и крики – я её никогда не забуду.

      Она была для меня лучшей. Несмотря ни на что.

      Я любил её. Люблю. И буду любить. Потому что она – дала мне жизнь. И какой бы ни была наша судьба, я благодарен. За всё. За то, что я есть. За то, кем стал. За то, что научился быть сильным, потому что иначе бы не выжил.

      Я благодарил её тогда. Внутри. Когда сидел в темноте. Благодарил за каждый день, за каждый момент, за каждый её взгляд. За то, что, несмотря на боль, я знал – она моя мама. И я её сын.

      Потом была ночь. Самая долгая в моей жизни.

      Я вышел на улицу. Город спал. Я шёл никуда, просто шёл, как будто в этом движении можно было сбежать. Я смотрел на окна, за которыми горел свет, думал о людях, которые спят спокойно, не зная, что мир у кого-то только что рухнул.

      Я шептал:

      – Мам, ты слышишь? Прости, что не успел сказать всё. Прости, что не обнял. Прости…

      И в ответ – только тишина.

      Я часто вспоминаю её глаза. Голос. Как она смеялась. Как упрекала. Как верила, по-своему, но верила. И каждый раз, когда мне тяжело, я думаю: она бы не хотела, чтобы я сломался.

      Помню один день.

      Мы ходили к зубному. Я тогда боялся. Дико. Она держала меня за руку, и я чувствовал, как дрожу внутри. После приёма она отвела меня в магазин. Купила пряники. Простые, но именно те, которые я любил. Дала их мне – и смотрела так… как никто больше не смотрел. Искренне. Тепло. Словно в тот момент, кроме меня, у неё не было в жизни ничего важнее.

      Я держал эти пряники, как сокровище. Не из-за сладости. Из-за её взгляда. Из-за того, как она смогла показать – я для неё всё. Без слов. Просто была рядом.

      Эти мелочи – навсегда.

      Я слышу её в себе. В каждой мысли. В каждом шаге. Она живёт не в фотографиях – в моей силе.

      В том, что я не бросаю. В том, что, несмотря ни на что, я иду.

      Боль