Гроза пустошей. Жанна Пояркова

прекрасный знак, друзья мои! Они не так доверчивы, как может показаться с первого взгляда.

      – Вы поклоняетесь бабочкам? – поморщился я. – Как-то это… не впечатляет.

      – Конечно, нет, – привратник жестом предложил нам последовать вперед. – Мы не поклоняемся никому. Мотыльки – это лишь метафора того, как хрупка и недолговечна жизнь. Все в пустошах делятся на две части, друзья мои, – армия созидателей и армия разрушителей. Для того, чтобы мир развивался, нужны обе, но армия созидателей всегда должна быть сильнее. Мы не единственные обитаем в пустошах, так что расположение этих хрупких существ служит наглядным напоминанием.

      – Я точно принадлежу к армии разрушителей, – заявила Хайки, осторожно ступая, чтобы мотылек не улетел.

      Зуб даю, маленькое белое чудовище пило ее пот своим скрученным хоботком. Ястреб Джек вопреки безыскусному равнодушию, которое демонстрировал до этого, заинтересовался и разглядывал мозаику по бокам коридора.

      Я все никак не мог понять, как ему удается иметь лицо, соединяющее в себе типичные черты простых работяг и оттого моментально растворяющееся в памяти. В историях погонь часто встречается такой незаметный свидетель – строитель, столяр или просто подсобный рабочий, который выдает ответ, куда побежал преследуемый, а потом сразу испаряется и из истории, и из головы. Отвернулся – и забыл.

      При этом, когда я всматривался, то понимал, что лицо у Джека запоминающееся – крупный нос, слегка косящий глаз, разная зелень в каждой из радужек, делающая взгляд необычным, постоянная полуулыбка вместо угрюмых складок на лицах большинства мужиков пустошей. И это не говоря о том, что он то казался неприметным, замкнутым, почти жалким, а то вдруг обретал уверенность – и совершенно менялся, отмачивая свои штучки. Интересный тип этот Ястреб Джек… Джек-колдун. Хотелось бы мне исчерпывающе знать, что он умеет, и много ли таких в пустошах.

      Не в курсе моих размышлений, Джек стащил потный шарф с лица и радовался непривычной в Балхе прохладе.

      – Так где, ты говорил, проходит омовение?

      Зал, в который мы вскоре попали, сделал бы честь настоящему замку – купол казался недосягаемо высоким и был увит голубыми цветами, издающими приятный свежий запах, кое-где в крупных горшках даже рос небольшой кустарник. Везде порхали такие же белые мотыльки как тот, что оккупировал голову Хайки. Может, мне показалось, но я заметил между листьев песчаного тушканчика. Он посверкивал темными бусинами глаз.

      Сверху, разбитый сетчатым потолком на мелкие квадраты, падал свет, отчего казалось, что ты находишься в саду. Обстановка выглядела донельзя мирно – и при этом я не замечал никаких вещей, свойственных культам, никакой атрибутики, статуй, картин, алтарей. Скептик во мне закурил трубку и начал перечислять длинный список подозрительного. Мы обогнули небольшой искусственный пруд, где цвели лотосы, – розово-белые, покрытые тонкими прожилками цвета. Это место создавалось для отдыха и размышлений, и я почувствовал себя лишним.

      – Проходите,