Anamnesis. Том 2. Александр Мишкин

живого пламени. А странные глаза её вновь были зелёными. И улыбались.

      – Да, доктор?

      Крепко зажмурившись на миг, я ухитрился-таки вернуть себя в здесь и сейчас.

      – Аля… Мы тут говорили с лейтенантом о вас, и он рассказал о некоторой странности, – начал я.

      Не дослушав, она подошла ко мне вплотную и протянула руки. Ладошками вверх.

      – Наверное, об этой?

      Осторожно я взял её руки в свои. Меня вновь накрыло тепловой волной, но на этот раз я сдержался. И внимательно посмотрел на маленькие ладони.

      Они были гладкими.

8 сентября 1987 года, Кобельки,11—58.

      – Господи, как хорошо-то, что больница близко! – с облегчением выдохнула Ирина прямо в полосатую морду Трофима.

      Кот скептически мяукнул и спрыгнул с калитки. Подождал, пока хозяйка закроет её за собой и неторопливо пошествовал к дому, изредка оглядываясь. Ирина – за ним.

      Несмотря на откровенный скепсис кота, женщину и в самом деле радовало то, что на регулярные осмотры к акушерке ходить приходилось недалеко. На последнем месяце беременности Ирина здорово прибавила в весе, за что и получила сегодня нешуточный нагоняй от Марии Глебовны. Да и новый доктор заметно озаботился, выслушивая её сердце. Всё допытывался, не находили ли у неё порок, не болят ли суставы, не было ли ангин… Она, конечно, успокоила Пал Палыча: шумы в сердце у неё врачи выслушивали с детства, но никогда ничего серьёзного не находили. И всё-таки…

      Всё-таки, в последние недели ходить Ирине стало тяжело. Пара шагов всего – и готово: сердце заходится, одышка, в глазах темнеет. Потому-то и радуется она, что до больницы – рукой подать. Коту этого не понять.

      С облегчением сбросив босоножки, Ирина босиком прошлёпала на кухню и жадно присосалась к носику чайника. Мысленно оправдываясь за нарушение запрета акушерки и доктора на обильное питьё. Да пропади оно всё пропадом, в конце-то концов! Пока сегодня дотопала до больницы вверх по холму, с неё семь потов сошло. Литр потеряла, не меньше. Надо же восполнять!

      И восполнила. Чайник опустел подозрительно быстро. Ирина поставила его на стол, икнула и осторожно похлопала себя по огромному животу. Нет, прав, всё-таки Пал Палыч: питьё срочно надо ограничить!

      Улыбаясь собственному непостоянству, Ирина взглянула в окно: прямо за ним, на холме, красовалось убогое здание больницы. Метров триста всего.

      О ноги требовательно потёрся Трофим.

      – Проголодался, обжора? Молоко будешь?

      Кот утробно мяукнул. Будет.

      Ирина открыла холодильник и взялась за приятно – холодную, запотевшую бутылку…

      Дзынь!

      В гостиной со звоном посыпалось стекло. От неожиданности женщина вздрогнула. Влажная бутылка, с готовностью выскользнув из пальцев, грохнулась на плиточный пол. И, разумеется, разбилась.

      Трофим радостно заорал, прыгнул в самую середину образовавшейся молочной лужи и принялся торопливо её вылизывать.

      – Вот оно, кошачье счастье! – невесело усмехнулась Ирина и отправилась в гостиную. Судя