Игра в прятки. Сергей Владимирович Редькин

и не нашла другого мужчину, который смог бы покорить её сердце, и с тех пор хранила его фотографию в серебряном медальоне у себя на шее.

      Мы часто ездили в Шато де Россиньоль, когда были детьми. Хотя оно было намного меньше нашего дома, мне очень нравилась его атмосфера и мои французско-русские бабушка и дедушка. Однако, когда я стал подростком, это поместье показалось мне недостаточно крутым, чтобы проводить своё «драгоценное» время вдали от друзей. Позже, когда мои бабушка и дедушка умерли, и у меня больше не было возможности их видеть, я пожалел о своём решении.

      После того, что случилось с Чарли, моя мать настояла на переезде во Францию, и отец неохотно согласился. Он не хотел покидать своё фамильное гнездо, но маму он любил больше. В то время за Шато де Россиньоль присматривала Люси. Мои родители взяли с собой камердинера и экономку, а остальным слугам выдали щедрое выходное пособие и уволили всех, за исключением Гарри и Бенни. Я почти не навещал их там, будучи занят другими, как мне тогда казалось, куда более важными делами.

      На этот раз я старался проводить как можно больше времени с матерью, но подготовка к похоронам, сами похороны, несколько встреч с нашими юристами и последующая бумажная волокита заняли практически всё моё время в течение следующих нескольких недель. Я был рад, что рядом была её старшая сестра Люси, которая мне всегда нравилась. Она была милой женщиной и не возражала против того, чтобы мы, дети, пели «Люси в небе с алмазами» каждый раз, когда её видели. Она смеялась и подпевала. Ей было наплевать, что другие люди считают её старой девой. Она жила с моими бабушкой и дедушкой, пока они не умерли, а затем занялась благоустройством поместья.

      Срок, отведённый Джаредом на обдумывание его предложения, истекал, и мне, как новому владельцу Мэйпэл Гроув Хаус, нужно было принять решение. Когда бесконечный поток посетителей наконец иссяк, и мой отец упокоился на задворках нашего французского поместья под черной мраморной плитой, которую заказала моя мать, я решил поговорить с ней.

      Люси не было дома, а мы с мамой сидели в библиотеке, листали какие-то книги и пили. После сорока лет брака с моим отцом мать так и не начала пить скотч по вечерам, но в тот вечер она попросила меня налить ей немного. Она держала стакан, время от времени вдыхая аромат, но так и не притронулась к самому напитку.

      – Теперь, когда ты стал наследником, что ты собираешься делать с нашим домом? – спросила мама, словно прочитав мои мысли.

      – Я как раз собирался поговорить об этом с тобой и отцом, когда сказал, что приеду.

      – Тогда рассказывай, – сказала она, снова понюхав скотч в своём стакане.

      – Ну, я думаю, что продам его. Ты помнишь строительный проект, о котором я упоминал некоторое время назад? Коттеджи для состоятельных людей в восточной части поместья.

      – Там, где была свиноферма твоего дедушки?

      – Да. Я хочу построить на этой территории небольшой посёлок.

      Мне не хотелось делиться всеми подробностями сделки с матерью; в любом случае, это не было