Остров Яблок. Виталий Смышляев

знаю, нейролептики это были или нет… Врачи решали. То есть те врачи, которыми мы располагаем. Терапевты, хирурги. Психика, тонкие тела мозга – не их профиль. Они говорили, что эти препараты – топор, а нужен скальпель. Предупреждали, что могут быть побочки. Но у нас не было другого выхода. Поверьте мне, вся эта терапия вынужденная. Вынужденная и необходимая. Мы спасали вашу психику после шока с захватом – и спасли, признайтесь? Вы сидите, задаёте мне резкие вопросы, негодуете… – это хороший признак. Согласитесь?

      И снова сделал паузу. А я снова промолчал.

      – Позже – не сегодня – вы ещё слишком слабы, я покажу вам видеофильм о вашем состоянии в первые дни. На древнюю, доцифровую камеру снимали, качество так себе. Но всё видно. И понятно, что это не монтаж. Но слишком тяжёлое впечатление производит фильм, чтобы смотреть его на нашей первой встрече.

      – Организовали компроматец? – усмехнулся я. – Треш-порно какое-нибудь? Рассчитываете, что это вам даст козыри с заложником? Да наплевать мне.

      Бакастов осёкся, потёр лоб.

      – Да что вы. Компромат, заложники… Зачем вы так? Вы никакой не заложник и не пленник. Мы – равноправные собеседники на переговорах. Смотрите на наши отношения как на договор найма. Вы нанимаете нас в качестве охраны, защиты. Мы пахать-сеять не умеем, а вам не нужно будет народ под ружьё ставить. Людей и так не хватает, зачем от дела отрывать? Будем охранять границы, территорию расширим, чтобы земли у вас было вдосталь – и для пастбищ, и для пашни. Знаете же как: «не широкая пашня кормит, а долгая».

      Вон какие пословицы подобрал для разговора! Земляные, крестьянские. Видно, считает меня природным землепашцем – услышу такие приговорочки, расчувствуюсь, размякну.

      – Если мы – равноправные переговорщики, зачем тогда видео снимали?

      – Так для вот этого нашего разговора! Мы же понимали: рано или поздно вы очнётесь. Поймёте, что вам волю ломают, психику подчиняют. Вот и сняли на плёнку, чтобы убедились в обратном.

      – И я не пленник?

      – Конечно, нет, – развёл руками Бакастов.

      – Собеседников и гостей в камере не держат.

      – Да помилосердствуйте, Александр Викторович! У нас наверху и жилых помещений-то нет. Это же резервный пункт управления на случай атомной войны, мы все так живём.

      – Все? На бетонных лежанках с запертой снаружи дверью? С дыркой в углу?

      – Да это временная мера, Александр Викторович. Временная! Вы же громили всё, в черепки разносили. Стол, стулья, унитаз – всё! Поверьте мне. Вы сейчас вернётесь в совершенно нормальное помещение.

      – И запирать меня не будут?

      – Будут. Ведь оставь вам сейчас дверь открытой – вы же сразу ломанётесь в побег. Как лось. Потом бегай за вами. Вы же мне не верите ни на граммулечку. – Бакастов отмерил на своей средней сардельке краешек ногтя. Не очень аккуратно постриженного ногтя. – Как вас оставить? А стеречь вас постоянно мы не можем, здесь не тюрьма и вертухаев у нас нет. Бойцы исполняют кое-как, и на том спасибо.

      – Хорошо. Если я не пленник – могу я встать