Ессеев. Вадим Мосягин

беспокойства сына.

      – Пройдёт, – сказал он, но голос был слаб и едва слышен. – Это всё дождь. Просто… холодно стало.

      Андрей заметил, как его отец, всегда столь сильный и уверенный, стал слабым и обессилен. Пытаясь скрыть беспокойство, он помог отцу зайти в дом. Слуги бегали по дому, развешивали мокрые вещи, но Фёдор Петрович, не желая создавать лишний шум, попросил сразу отвести его в спальню. Андрей помог ему добраться до комнаты, но, прежде чем уйти, он всё-таки решил вызвать врача.

      Прошла неделя. Фёдор Петрович не вставал с постели, его состояние ухудшалось. Врач подтвердил худшее – воспаление лёгких. Лицо дворянина стало бледным, а взгляд уставшим.

      Андрей сидел рядом, беспокойно наблюдая, как его отец едва ли не каждую минуту задыхался и кашлял.

      – Мы с вами справимся, – сказал врач, но Андрей знал, что никто не может контролировать всё, что происходит с отцом.

      С каждым днём болезнь Фёдора Петровича прогрессировала. Воспаление лёгких стало тяжёлым испытанием для его организма. Он всё реже поднимал глаза, его слова становились редкими и едва внятными. Врач предупреждал;

      – Нужно время, нужен покой. Но организм не всегда прощает такие простуды.

      Андрей, сидя у постели отца, ощущал, как мир вокруг него постепенно исчезает. Каждый день был похож на другой, и с каждым днём Фёдору Петровичу становилось всё хуже.

      Одним утром, когда Андрей вошёл в комнату, чтобы навестить отца, он заметил, что Фёдор Петрович лежит молча, с закрытыми глазами.

      – Отец, – испуганно произнёс Андрей.

      Фёдор Петрович открыл глаза. Его взгляд был затуманен, он с трудом понимал, кто сидит рядом. Но на лице появилась та же спокойная улыбка, которую Андрей видел в его глазах во времена, когда они сидели за столом, обсуждая будущее имения, охоту и жизнь.

      – Ты… здесь, – произнёс Фёдор Петрович, едва слышным голосом.

      – Я здесь, – прошептал Андрей. – Я буду с тобой, отец. Всё будет хорошо.

      Но Фёдор Петрович уже не слышал. Его дыхание стало совсем слабым, а затем и вовсе прекратилось. Андрей остался сидеть рядом, не в силах пошевелиться. В комнате было тихо, всё вокруг оставалось прежним, но в его душе что-то изменилось навсегда. Этот момент стал той пустотой, которая не заполнилась ничем.