Эстер. Повесть о раскрытии еврейской души. Эстер Кей

ПСИХОЛОГИЯ – В ПОМОЩЬ РОБКОМУ: ПРИДИ И ОБРЕТИ УВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ – и прочее, тому подобное… …Объявления завораживали. О, да. Я жажду всего. О, быстрый успех! Как тебя заполучить? Допустим, сначала сходим на аэробику. Потом в Останкино на вечер. Потом – познакомимся с итальянским театром. Потом одним глазком взглянем на занятия рок-н-роллом, на джаз-бар, на поэтический кружок, на стенографические крючки, на образцы киномонтажа Эсфири Шуб… А может, попытаться с помощью курса-экспресс освоить испанский язык? Мне как раз начал было нравиться один юноша с другого факультета, который происходил из испаноговорящей страны, Колумбии, и у которого была мать москвичка. Я успела заметить его на дискотеке, посвященной 7 ноября – он тихо стоял у стенки и совершенно не смешивался с пляшущей толпой. Должно быть, он не умел танцевать. Я слышала, как шушукались между собой косившиеся на него девицы, будущие журналистки и педагоги, вслух отмечая его нездешнюю красоту и строя планы, как бы пригласить его на белый танец… Но о любви и ее разочарованиях я расскажу попозже. Сейчас вернемся к выбору жизненной цели и достижению успеха.

      Итак, рассуждала я, разорваться ведь невозможно – надо сконцентрироваться на чем-то одном, ограничить круг своих интересов. А может быть, не надо? Обязательные занятия по университетской программе в любом случае отнимут у меня львиную долю моего времени, зато уж все остальное – кинопросмотры, походы в театр, любопытствование тем или новым направлением в искусстве, танце, спорте, языкознании или психологии – все это вполне может протекать в русле стихийности, сознательно мною же выбранной. Пусть это будет как некая освежающая струя – вдруг взять да и смотаться на выставку Дали, на вечер Комеди Франсэз, на одинокую прогулку по парку Сокольники, в котором органная месса Баха сама себя несет из укрытых темнотой репродукторов, а ночь такая ясная, что можно нюхать звезды. И заблудиться в Москве тоже приятно, наткнешься то на Ордынку, то на переулок Калашниковский, то упрешься внезапно в сияние Василия Блаженного, пытаясь точно примерить на себя: по мне это его блаженное сияние или нет? Нет, пожалуй, не по мне… В церквях Б-г если и есть, то вкусненький какой-то, как кулич, как паска глазурная, как блины веселые и как масленица, православно-славненький, бабушкин Б-г, румяный колобок… Правда, он, по церковным понятиям, также и Б-г-страдалец, но, уж простите, его страдание – чисто еврейское, и судьба его (как человека) тоже совершенно еврейская. А раз так, то, как говорит булгаковский персонаж, это уже осетрина второй свежести. Религия у вас, господа христиане, не оригинальная, а взятая, заимствованная в своей основе у евреев.

      Это открытие я сделала, когда мы изучали в университете историю религий и должны были перерыть в читальном зале много специальной литературы по данному вопросу. Но на эмоциональном уровне мною это ощущалось и раньше. Я чувствовала нутром, что еврейство – оно изначально-сущее,