Лето разбитых сердец. Алиса Гордеева

появилась возможность немного успокоиться.

      Короткий вдох… Длинный выдох… Я одернула проклятую юбку и, заправив прядь волос за ухо, решительно подошла к кабинету. Я все еще была на взводе: сердце безжалостно билось о ребра, кончики пальцев отчаянно подрагивали, да и слезы только-только начали подсыхать.

      Я постучалась, потом – еще раз и еще. Ответа не последовало. Я дернула ручку двери, но кабинет был заперт.

      – Привет, Скворцова! – раздался за спиной знакомый насмешливый голос. – Не будет сегодня биологии, и русичка, оказывается, заболела – только физра и классный час.

      – А где все?

      – Спят, наверно…

      – Но… Лучинин написал…

      – А ты и поверила? – Едкий смех разлетелся по коридору.

      – А ты? – Я резко развернулась. – Ты тогда что здесь делаешь?

      – Тебя жду, Варя!

      Рябова спрыгнула с подоконника и, закинув рюкзак на плечо, подошла ко мне.

      – Ну, чего так смотришь, Скворцова? – улыбнулась она. – Это Илюха просил тебя дождаться. Он нам с тобой по ошибке сообщения скинул, представляешь?

      – Как это?

      – Я сама толком ничего не поняла. Лучинин спросонья какую-то лабуду нёс: сначала поставили биологию, потом отменили… Короче, уже не важно.

      – Дурдом! – возмутилась я. – И что теперь? До физры полтора часа…

      – Ты домой можешь вернуться, – безрадостно вздохнула Таня. – А мне смысла нет: пока я четырнадцатого дождусь – уже обратно ехать…

      – Точно, я и забыла, что ты далеко живешь… Я бы тебя к себе позвала, да сама утром с матерью разругалась – не хочу возвращаться.

      – Может, тогда в столовой посидим? – немного оживилась Таня. – А то я так боялась опоздать, что не позавтракала.

      Делать было нечего, и я согласилась. Ощущая небольшую неловкость, вместе с Рябовой спустилась к буфету, но тот был еще закрыт. До начала работы столовой оставалось минут двадцать, и мы решили скоротать время в школьном холле. Устроившись поудобнее на деревянных креслах за раскидистым фикусом, какое-то время сыпали дежурными фразами, в надежде поддержать разговор, но безуспешно. Мы с Таней никогда не были близкими подругами – так, соседки по парте, а потому и болтать по душам нам было весьма непривычно. И все же, слово за слово, мы не заметили, как пролетело время.

      – А ты чего? На одном чае? – Рябова недоуменно посмотрела на меня, когда мы всё же оккупировали столовую. В отличие от моего поднос Тани ломился от еды.

      – Я не голодная, – натянуто улыбнулась и отвернулась к окну.

      Жевать булочки рядом с Рябовой было стыдно. Стройная, высокая, Таня, казалось, могла есть все что угодно и сколько угодно и при этом всегда оставаться в форме. Я же ощущала себя рядом с ней истинным колобком.

      – Это все из-за Добрынина, да? – сердито насупилась она и, прежде чем приступить к завтраку, закатала рукава зеленой толстовки.

      Я не ответила, точнее, просто не успела.

      – Слушай ты его больше, Варь! – тут же вспыхнула Рябова. – Митька тебя задирает