День города. Надежда Лидваль

нить печального гобоя. Федор Михайлович оглядел все то, что осталось от его бунта, усмехнулся, раскинул по-орлиному руки и спиной вниз полетел со скалы в пропасть. Все, кто был на сцене, сняли шапки.

      Зал рукоплескал. Хавьер даже спросонок почувствовал величие момента и тоже зааплодировал. Наташа положила телефон на колени и вяло хлопнула два раза. Потом поглядела по сторонам и тронула Хавьера за плечо:

      – Let’s go[11].

      Зал был еще темен и бурлил аплодисментами, а они, согнувшись, пробирались к выходу.

      – Is it over?[12] – спросил Хавьер, оборачиваясь на сцену.

      Впереди выросла капельдинерша и стала уговаривать Наташу вернуться на место, ведь балет еще не закончился, нет-нет, девушка, досмотрите до конца, сейчас самое интересное, ну и что, что видели сто двадцать раз, ну и что, что вам плевать, проявите уважение к артистам. Наташу увещевания не тронули, и вскоре они с Хавьером вышли из театра под звезды.

      – The end is not interesting, – сказала Наташа, чувствуя, что не хватает какого-то объяснения. – I call a taxi[13].

      Вечер был дивно-прохладный, воздух приятно покалывал кожу, вокруг витали волнительные ароматы. Гулять бы еще и гулять. Но Наташа нервно постукивала каблуком о плитку, поглядывала в телефон и куда-то вбок. Лишь бы успеть, лишь бы таксист приехал раньше, чем этот. Чем кто, Наташа? Чем Костя. Он ведь и про Хавьера узнал, и про балет ему доложили. Весь спектакль строчил Наташе сообщения, измаялся, бедный. Грозился приехать и на месте «порешать». Да что грозился – прямо поставил перед фактом, что приедет посмотреть в глаза ее новому хахалю, а дальше – по обстоятельствам. Вот Наташа и выскочила пораньше, чтобы убраться до того, как наступят эти обстоятельства. Только бы таксист не подвел. Костину машину она всегда узнает. Да вот же она едет. Или не она? Не она. Нет, все-таки она. Ну и где это такси? Как специально. Хоть в кусты прячься. А вот Хавьер куда-то в сторону показывает. Наша? Наша. Завернула за театр. Побежали. Сели. Наташа попросила поскорее и каким-нибудь неочевидным маршрутом. Таксист ничуть не удивился, без лишних вопросов сорвался с места, когда Хавьер еще только дверь закрывал. Наташа обернулась. Костина машина стояла перед театром. Рядом с машиной стоял Костя и смотрел в другую сторону.

      8

      Катя знала, что это будут цветы. Пока она лежала в постели, стараясь ухватить увертливый сон за тонкий хвост и затолкать обратно под подушку, воздух в квартире вдруг запрыгал и заискрился – верный признак того, что кому-то сейчас будут дарить подарок. Сопутствующие звуки сразу намекнули, что это за презент: звонок в дверь, потом волнующий хруст бумаги, звон толстого стекла о край раковины, мамино «да елки», шипение и бульканье воды и наконец:

      – Катюнечек, с добрым утром. Тебе сюрприз от жениха.

      Мама внесла вазу с букетом и поставила ее на стол.

      – Батюшки, какая красота! – сказала мама. – Я таких еще не видела. Дай сфотографирую, тете Свете

11

Идем (англ.).

12

Закончилось? (англ.)

13

Конец неинтересный. Я вызову такси (искаж. англ.).