Куросиво.

он как раз собирался выезжать, когда я пришел… Кстати, О-Хидэ-сан, сегодня мне впервые в жизни довелось проехать в этом, как его, – в экипаже. Чудак Фудзисава уговорил меня – не пойму, зачем это ему понадобилось? – во что бы то ни стало ехать с ним посмотреть «Ююкан». Ну и в конце концов уломал меня… – сказал Хигаси, не то сердито, не то смущенно усмехаясь.

      Глаза госпожи Аояги быстро скользнули с лица старого Хигаси на лицо мужа.

      – Ты ехал в экипаже вдвоем с Фудзисава?.. Хм… – проговорил тот. – Да, знаешь ли, ведь это большая честь… Мне тоже навязали билеты на этот вечер, я хотел было заглянуть, но пришлось поехать вечером к больному в район Коисикава… К тому же Хидэ не большая любительница…

      – Да, я терпеть не могу бывать там. Куда уж мне, провинциалке, общаться с такими блестящими, знатными дамами… – С тех пор как года два назад до госпожи Аояги дошел слух, что парикмахерша высмеивала ее, называя деревенщиной (причина заключалась в том, что госпожа Аояги маловато ей заплатила), вопрос знатности и происхождения сделался ее больным местом.

      – Ну, я хоть и не О-Хидэ-сан, а все же, когда вошел туда в этом костюме, и уставились же все на меня… Да, признаюсь, зрение у меня хотя и слабое, а все же я заметил, какая роскошь появилась кругом. Собирают деньги на морскую оборону, жертвуют… Все это, конечно, прекрасно, но я так считаю: если бы вся эта публика сняла с себя хотя бы только то, что было на них надето в тот вечер, так, думается, на эти деньги можно было бы купить пушек добрую сотню, да и военных кораблей построить не один и не два…

      – Да, действительно, роскошь нынче просто ужасна… – машинально повторил Кокусю Аояги, но, заметив на своем мизинце яркий блеск драгоценного камня, поспешно принял руку, протянутую было к хибати, и стал зачем-то поглаживать ладонью теплые фарфоровые стенки хибати.

      Разговор на короткое время прервался.

      – Хочешь переодеться? – прошептала госпожа Аояги мужу.

      – Хорошо… Впрочем, успеется… А что Мидори и Ито? Спят уже? Знаешь, забавная штука. С того самого вечера, как ты приехал, нашей Мидори стали сниться кошмары. Жалуется, что каждую ночь Сусуму пугает ее во сне… Видно, до сих пор помнит, как ей от него доставалось…

      Старый Хигаси засмеялся:

      – Жена мне тоже все время об этом твердила. Пришлось тебе изрядно с ним помучиться. Даже нам, родителям, и то было нелегко с ним сладить.

      – Очень, очень настойчивый мальчик… – В голосе госпожи Аояги прозвучало плохо скрытое раздражение.

      – Он ведь тремя годами старше вашей Мидори, теперь ему уже восемнадцать лет.

      – Уже восемнадцать?! Скоро станет совсем взрослым, самостоятельным человеком. То-то будет вам радость…

      – Кто его знает, с ним никогда нельзя быть спокойным… Может быть, лучше было сделать его таким же мужиком, как я сам, чем попусту заставлять заниматься наукой… Недаром говорится, что у ворона и детям положено быть воронятами… – Старый Хигаси вздохнул.

      – И отчего это в нынешнее время дети ни в грош