Грязный секрет. Екатерина Рыжая

которое не в силах дать нормальному мужчине то, что ему нужно.

      Женя отворачивается от меня и снова целует Леру. Та даже не пытается делать смущенный или пристыженный вид. Наоборот, смотрит на меня свысока, прежде чем на моих глазах абсолютно спокойно положить руку на член моего парня. Мне нужно бежать, я знаю, что ничего хорошего не произойдет, если я останусь и продолжу смотреть. И все же не могу отвести взгляд от тонких девичьих пальцев с острыми алыми ногтями, которые неторопливо ласкают моего возлюбленного.

      И потом я просыпаюсь.

      Пижама неприятно липнет к влажному телу, волосы слиплись в неопрятные сосульки. Если бы Женя меня сейчас видел, то не постеснялся бы подчеркнуть мое ничтожное состояние. Он не тот человек, который будет способен на жалость, тем более к отработанному материалу. Нужно просто принять этот факт и двигаться дальше. Самое плохое, что любой девушке я бы посоветовала плюнуть на предателей и стать счастливой им назло, но сама последовать этим советам не могу. Передо мной стоит непреодолимый барьер, который вырос за те сутки, что мне пришлось провести в больнице после выкидыша.

      Да и несколько дней, последовавших за выпиской, были не самыми удачными. Я отказывалась есть, кричала, что хочу умереть. Больше всего досталось маме, теперь в ее ухоженных белокурых волосах вспыхивают тонкие серебристые пряди седины. И хотя мне очень стыдно за свою излишнюю эмоциональность и несдержанность, она не сможет забыть те слова, которые совершенно точно разбили ее сердце.

      А ведь я даже не сразу поняла весь тот ужас, через который протащила единственного родного мне человека. Родители не должны хоронить своих детей, родители не должны слышать, как их дети кричат, что желают умереть. И теперь у меня нет другого выхода – нужно взять с ебя в руки и все исправить.

      Я выползаю из смятой постели и плетусь в ванную. Мама в последнее время была слишком мягкой, чтобы сказать в лицо, что от меня плохо пахнет. Мне хотелось только целыми днями лежать в кровати, разглядывая, как лучи солнца скользят по потолку или слушать привычный шелест питерского дождя. Однако сегодня я серьезно настроена встряхнуться и выползти из своей раковины. Знаю, что мама сделала основную часть работы: оформляла больничный, подала заявление на академический отпуск в университете и, самое главное, забрала мои вещи из квартиры того подонка. Все остальное казалось мелочью, чем-то простым, но придется приложить усилия.

      Душ неожиданно оказался приятным и бодрящим. Я успела соскучиться по ощущению чистоты и свежести. Волосы пришлось мыть несколько раз, зато теперь от меня приятно и неуловимо пахло жасмином. Запах успокаивал и подбадривал, напоминая о беззаботных белых ночах, когда огни фонарей отражаются в водах Невы.

      Завернувшись в огромное банное полотенце, я уставилась на свое отражение в зеркале. На меня смотрело хорошенькое молодое личико, которое после горячего душа было распаренным и румяным. Только большие серо-голубые глаза оставались печальными и задумчивыми.

      Неизвестно