Собери меня вновь. Инна Деми

Волкова сузились, и он огляделся, проверяя, нет ли рядом посторонних. В его взгляде мелькнуло что-то, чего я раньше никогда не видела – может, настороженность или сомнение.

      – Пойдем в кабинет, – коротко сказал он, схватив меня за локоть и буквально втолкнув внутрь, закрыв за собой дверь.

      Его холодный тон, напряженные движения – всё это било по моим нервам. Я знала, что на кону стоит нечто большее, чем просто любопытство.

      – Кристина, ты нарушаешь наши правила конфиденциальности, – строго произнес Волков, его голос стал более сдержанным и официальным, как будто он пытался напомнить мне, что я – сотрудник, а не просто любопытная девушка. – Вечером прогоню тебя по уставу.

      Но я не могла остановиться.

      – Если это девушка Львовская, то она жена Вадима, – сказала я, игнорируя его угрозу.

      Он нахмурился. На его лице появилось выражение, которое я не могла точно расшифровать – смесь удивления, недоверия и, возможно, осознания чего-то, что мы оба знали, но боялись признать.

      – Когда он успел жениться? – его голос был чуть тише, чем обычно, но в нем звучала скрытая тревога.

      – На днях, – прошептала я, чувствуя, как внутри меня всё бурлит от смеси обиды, боли и разочарования.

      И что самое интересное, я не могла точно сказать, когда он женился. Мы не виделись больше месяца. И когда неделю назад он написал, что вернулся с Кипра и хочет встретиться, я, конечно же, подумала, что он соскучился.

      В тишине кабинета витала напряженная атмосфера, словно в ожидании грозы. И по лицу главного уже было ясно, что пациентка действительно Мирославой Львовской.

      – Я вчера наговорила ей про Вадима, – прошептала едва слышно, – я была так зла, что он просто пришел и сказал, что женился. Я не думала, что она так поступит.

      Слезы угрожали выплеснуться наружу, но я сдержала их, поднимая глаза к начальнику.

      – Ты же не сделаешь операцию? Я постараюсь ей все объяснить, помирить их.

      Мы стояли в кабинете, и я смотрела на Давида Львовича, словно пытаясь найти в его глазах ответы на бесчисленные вопросы, которые терзали меня последние несколько дней. В этом взгляде было нечто большее, чем просто понимание, – это была тихая поддержка, которая как будто говорила: “Ты не одна”.

      И хотя вокруг меня витали тени сомнений и недосказанности, в этот момент почувствовала, что могу опереться на кого-то.

      – Да что вообще у них за брак такой внезапный и срочный, где жена до сих пор ходит невинной!? – сорвалось с моих губ прежде, чем я успела себя остановить.

      Слова звучали резко, почти на грани отчаяния, как будто вся накопившаяся усталость и бессилие нашли выход. Я даже не осознавала, как сильно это меня терзало, пока не произнесла вслух.

      Моё лицо должно было выражать всю бурю эмоций, бушующих внутри, потому что Давид посмотрел на меня с таким вниманием и пониманием, словно читал мои мысли. В его взгляде не было осуждения, только искреннее сострадание. Он явно видел, насколько я измучена.

      – Я все решу, – сказал начальник, и его слова прозвучали как успокоение