Эксперименты. Егор Капралов

нельзя уходить, капитан. Мы должны остаться. Я должен остаться.

      Только этого мне не хватало. Всё-таки воспоминания про нулевого и тревога из-за них была не пустой.

      – Почему?

      – Хорошо здесь. А то что мы на этой штуковине в пустоте болтаемся? Тут есть вода, пригодная для нас атмосфера, и, наверняка даже жизнь.

      Вот что меня тревожило. За всё это время я не увидел ни одного жучка, ни одну птицу, ничего.

      Только цветы.

      Но почему, и как это понимать?

      – И цветы. Так много цветов. Прекрасные цветочные поля.

      Мы не на планете.

      – Столько цветов.

      Нам всё это кажется.

      – Красивых цветов.

      Нужно просыпаться.

      Просыпаться и надеяться, что никто на самом деле не умер.

      – Молодец, догадался. А стоило всего-то чуточку подумать. Ты и правда занятный.

      – В каком смысле?

      Я и правда не совсем понял, хотя в голове уже всё встало на свои места. По спине пробежал холодок.

      – Это все иллюзия, вымысел. Вы все в одном общем сне. Вы все сильнее чем мы думали. Только один поддался.

      – Что это значит? Тот, который сразу застрелился?

      – Нет, он нашел выход. Причем сразу, хоть и случайно. Для него прошло всего несколько минут, когда для вас несколько часов.

      Мир вокруг меня начал тускнеть и рушиться. Небо пошло трещинами и стало желтым, цвета промокшей от потопа штукатурки, и потрескалось оно точно так же. Где-то пейзажи уже свисали лоскутами, оторвавшись от места, которому они принадлежат. Лес вдалеке стал скомканным, как детский рисунок, неумелый и геометрически неправильный, он покосился и стал валиться к горизонту, да и сам горизонт как будто пытался извиться, изогнуться как змея, сбежать, даже горизонту неуютно. Цветы начали чернеть и осыпаться. Но всё это видел только я один.

      Интересно, что видели все остальные? Для них я тоже застрелился? Или просто бесследно исчез?

      Всё это продолжалось до тех пор, пока вокруг не осталось ничего, кроме тьмы. Огромной, необъятной, тянущейся в бесконечность во всех направлениях тьмы. Ни капли света, ни атома материи, вообще ничего. Кроме, разве что, пола под ногами, который ощущался скорее как некая сила, эфемерная и неизвестная, но при этом твёрдая и явная. Интересно, а что будет, если…

      Я оттолкнулся. И больше не было даже поверхности, я свободно плыл сквозь темноту. Сквозь ничего. Никогда не задумывался о том, что такое истинное ничего. Вот оно какое, оказывается. Даже приятное, пожалуй. Но что-то меня тревожило.

      – Ну всё, хватит дурачиться, спускайся.

      Уже знакомый голос, исходящий отовсюду, меня ничуть не удивил. Но и не обрадовал.

      – А может лучше ты поднимешься? Или хотя бы покажешь себя? Объяснишь, наконец, что тебе от меня надо? Представишься?

      На получение ответов я не особо надеялся, просто бросал их в пустоту. В пустоту, которая всё слышит и всё знает. Может, не всё, но ответы на мои вопросы точно.

      – Я не могу тебе рассказать очень многое. Но