Последний маг полуночи. Артур Карнеллин

отражалось солнце, ослепляя всех, кто туда смотрит. К большим пирсам вели деревянные вымощенные мостки, у которых стояли яхты и другие плавательные средства. Всюду сновали моряки, никак не обращая внимания на прибывающий в порт огромный лайнер. И только чайки недовольно голосили где-то в небе, будто обругивая эту махину, нарушившую их спокойствие.

      Марк обернулся назад и снова увидел ту самую еле различимую радужную стену. Поняв все, он тут же бросился туда, где стена еще не успела настигнуть лайнер, и посмотрел назад. Ни гавани, ни обустроенных пирсов, ни моряков – не было видно ничего, кроме бесконечного заснеженного берега. Тогда Марк вернулся, уже не обращая внимания на стену, и снова увидел людный пирс, белесые постройки и встречающих, толпившихся у пирса.

      – Барьер, – объяснила Витария, – защищает от внезапного обнаружения. Если через него пройдет архари, то все равно ничего не увидит. Вот и подтверждение того, что ты маг, Марк.

      Она снова улыбнулась, будто сама сомневалась в этом.

      – Идем, – она похлопала Марка по плечу, – надо найти Марадея и подготовиться.

      Марк еще раз бросил взгляд на пристань, будто видел перед собой что-то невообразимое – то, что его собственный мозг точно не мог выдумать. Улыбнувшись самому себе, он поспешил за Витарией, которая уже скрылась среди толпы.

      Спустя полчаса, когда Лайнер полностью остановился у пристани, Марк, Марадей, Витария и Кирус сошли с борта. Марадей казался сосредоточенным, будто искал кого-то среди встречающих. Витария не отходила от Марка, хотя тот и не собирался куда-то уходить. Только Кирус как ни в чем не бывало брел за ними, то и дело махая кому-то рукой, будто здесь все были его знакомыми.

      Марк с интересом рассматривал всех, кто присутствовал на пристани. Почти все были одеты в утепленные плащи, пальто или какие-то подобия судейских мантий. В то же время ни у кого не было ни головных уборов, ни чего-либо другого, что могло защитить от морозной природы сурового материка. Все они казались актерами какой-то пьесы о середине двадцатого века.

      Под утепленными плащами женщин можно было заметить платья различного фасона, облегающие талию, но особо привлекали внимание платья-рубашки, полы которых уходили практически в пол. Перчатки на руках женщин напоминали больше модный аксессуар, чем необходимость, а косынки на головах некоторых из них придавали элегантность и утонченность. Мужчины же, практически все, были одеты в темные пальто, под которыми можно было заметить брючные костюмы, рубашки с пышными бабочками или утонченными галстуками. Брюки прямого кроя со стрелками придавали их внешнему виду аккуратность и строгость, а белизна рубашек местами казалась неестественной.

      Все они были вежливы и обольстительны друг перед другом, что не скажешь про детей, которые то и дело сновали туда-сюда, нагло толкая и наступая на обувь. Дети были одеты так же, как взрослые, различало их лишь то, что их одежда чаще была ярче и приметливее, из-за чего они все казались просто маленькими