Искать убийцу. Фаниль Галеев

важное.

      – Я только что звонил в прокуратуру и не застал вас там… – не дав ему даже ответить на приветствие, продолжал молодой следователь. – Мне показалось, что Александр Петрович не в духе сегодня… Уж не случилось ли что-нибудь?

      – Все в порядке, Сережа, не беспокойся! – отвел его подозрения Шамсиев, стараясь придать своему голосу бодрость и уверенность. – Ты из Кунгура? Рассказывай, что у тебя!

      Вахрамеев выждал несколько секунд, прежде чем заговорить снова, собираясь, очевидно, с мыслями.

      – Вы помните, у нас были сведения о том, что после смерти первой жены Борин женился на молодой актрисе? Так вот, я узнал, кто это. Она живет здесь, в Кунгуре, руководит местным народным театром. Фамилия ее Головко. Головко Надежда Викторовна. Ей тридцать пять лет. Говорят, очень красивая…

      – Постой, почему говорят, разве ты не допросил ее?

      – Не сумел, к сожалению.

      Волнение молодого следователя словно начало передаваться Шамсиеву.

      – Что значит – не сумел? Выражайся ясней, Сережа!

      – Не успел. Она уехала отсюда.

      – Куда уехала? Зачем?

      – Говорят, уехала три дня назад, а куда, не знает никто. Собралась срочно и уехала. И вот еще что. Это с ней Борин разговаривал по телефону в те дни… Ну, помните, вы еще сообщали мне через облпрокуратуру…

      – Вот как? Теперь, кажется, кое-что проясняется… – Шамсиев сделал небольшую паузу, чтобы перевести дыхание после такой сенсационной новости. – Сергей, я очень прошу, найди где-нибудь ее фотографию – в театре, паспортном столе, жилищно-коммунальной конторе… Ну, где угодно! Найди и немедленно возвращайся сюда. Там тебе больше делать нечего…

      – Хорошо… Как скажете, Булат Галимович… – произнес чуть озадаченно Вахрамеев, удивленный, видимо, столь неожиданным решением своего патрона. – Постараюсь сегодня же найти фотографию и, возможно, к вечеру прибуду домой.

      – Договорились! Пока. Приедешь, загляни ко мне…

      Закончив разговор, Шамсиев хотел было спуститься вниз, чтобы принять душ, позавтракать быстренько и отправиться в прокуратуру, но последовавший очередной телефонный звонок заставил его остановиться и вновь поднять трубку.

      «Наверное, опять Вахрамеев, забыл сказать что-то», – успел подумать следователь, но ошибся.

      На этот раз голос, властный и суровый, зазвучавший в трубке, не здороваясь и не называя себя, потребовал повелительно:

      – Мне Булата Галимовича!

      – Да, я слушаю вас… – отозвался Шамсиев спокойно и холодно, тоже не здороваясь и не называя умышленно по имени и отчеству того, кто обращался к нему, хотя по голосу безошибочно узнал своего шефа, начальника следственного управления прокуратуры федерации Козеватова.

      В последнее время между ним и Козеватовым складывались натянутые отношения. Почтенного возраста, крайне самолюбивый, во многом инертный и пассивный, Козеватов вопреки своему положению, положению крупного руководителя, в известном смысле наставника и воспитателя, недолюбливал почему-то молодых энергичных