Sub ipsum funus. Алекс Бэйлор

и самым преданным другом. Затем проследил за моей реакцией, и сделал запись в блокнот, – продолжайте.

      – Какое-то время я лежал на месте в полном оцепенении, прислушиваясь к любому шороху. Но стояла оглушающая тишина, как будто бы я был в вакууме. Когда я поднялся на ноги, мне пришла ужасающая мысль: что, если я ослеп и оглох или… или даже умер?

      Я отхлебнул кофе, и продолжил.

      – На какой-то миг у меня даже получилось последовать Вашему совету, доктор. Если бы я поддался панике, то, боюсь, никогда бы не смог выбраться оттуда. И тогда я, наконец, смог взять контроль над собой. Я выставил руки вперед, и сделал первый шаг. Пытался нащупать стену или что-то вроде того. Не знаю, сколько часов я так блуждал, но мне так и не удалось ни на что наткнуться. Я понимаю, что это был сон, доктор. Но, мне кажется, было в этом что-то еще.

      – Что Вы имеете в виду?

      Я неуверенно покачал головой.

      – В тот миг у меня сложилось впечатление, что в этом месте отсутствовали элементарные понятия о пространстве и времени. Прежде в своих снах все было как будто бы наяву. Но здесь же я не чувствовал ни усталости, ни ощущал запахов и вкусов. Был лишь один сплошной мрак.

      Новак продолжал делать записи.

      Я провел тыльной стороной ладони по взмокшему лбу и продолжил.

      – Шаг за шагом я продвигался вперед. По-прежнему ничего. Я не слышал даже собственного дыхания. В конце концов, я припал на колени, и схватился за лицо. Меня захлестнула волна неописуемого ужаса и…

      Я прервался, покачав головой из стороны в сторону. Залпом допил остатки кофе, и силой поставил чашку на столик. Новак перестал писать, и подался вперед.

      – Все хорошо, Максим. Что было дальше?

      – Я попытался нащупать глаза, но на их месте оказались лишь две зияющих дыры. Тогда я упал навзничь, и буквально завопил от дикого ужаса. Но я не услышал даже собственного крика… И спустя мгновение понял, что на месте рта у меня лишь гладкая поверхность. Я вскочил на ноги, и сорвался с места. Прошло, наверное, всего пару секунд, а, быть может, и целая вечность прежде чем я уткнулся в какое-то препятствие.