Эллиан. Страж Ночи. Катя Кава

и большими, сияющими глазами. Он зевнул, потянулся и огляделся: день только начинался, и в Лощине было особенно красиво.

      Сверху сквозь древесные щели струился солнечный свет, прорезая пыльцу в воздухе. Где-то в стороне – у источника – уже хлопотала тётушка Миззи, раскладывая листья-мяту для чая. На верхнем уровне пня старейшина Берк топал костяшками, проверяя ветряные ловушки. А у мастерской пахло древесной смолой – кузнец-крот Ломус уже точил крошечные лопаты.

      Эллиан вдохнул полной грудью: воздух был густ от запахов – земляники, пыльцы, мха и чуть-чуть дыма от сушильни.

      – Доброе утро, – пробормотал он, самому себе. – Сегодня я найду северный след…

      Он схватил свою любимую тростинку – палочку, которую называл «Стражевой меч», и выбежал наружу, где уже суетился кто-то из соседей. Он представлял, будто стоит на страже великого королевства, как в легенде о мышином дозоре, которую бабушка читала ему на ночь.

      – Эллиан, лапы вымой! – послышался голос изнутри норы. Бабушка Хельда, мудрая и строгая, но с добрым сердцем, уже ставила на стол угощение – горячие корешки с медом и сырные лепёшки.

      Из соседней норы лениво вылез Тимон – старший брат, в настоящем дозорном плаще из пёрышек. Он уже был учеником у дозорных и считал Эллиана маленьким, хотя и слегка завидовал его фантазии, но виду конечно же не подавал.

      – Ты опять мечтаешь о севере? – хмыкнул Тимон, запихивая за щёку лепёшку. – Там только дожди и мокрая хвоя.

      – А может, там звёзды ближе! – ответил Эллиан с вызовом. – И кто-то должен их охранять!

      – Сегодня твоя очередь чистить муравьиные дорожки у западной норы! – строго парировал Тимон.

      Эллиан недовольно поёжился. "Почему всегда я?" – хотел было буркнуть, но вспомнил, что обещал бабушке быть "более полезным". Бабушка лишь покачала головой, но в уголках её глаз блеснули добрые морщинки. Она знала, что мышонок этот – особенный.

      Когда завтрак был съеден, а крылечки подмётены, Эллиан остался на крыльце, разглядывая карту, вырезанную из листа. Это был его собственный «план дозора» – с тропами, ловушками, башнями (в действительности – камешками и корягами). Он наметил маршрут: сначала через грибной холм, потом мимо трескучего ручья…

      Когда эхом разнёсся звон из ракушки, Эллиан подскочил. Сердце застучало где-то в груди, как маленький барабанчик. Это был сигнал дозора – возврат с обхода, иногда тревожный, если в лесу что-то не так. Он кинулся к тропинке, ведущей к северному выходу из пня.

      Там уже собрались другие жители Лощины: старушки с покрытыми мхом корзинками, дети с глазами-лампочками, тётушки, жующие стебли чабреца. Все ждали.

      Из тени еловых игл показались трое: рослый дозорный Мейр, шустрая мышка Лира – и между ними, усталый, но важный – Тимон. На его плече был разорван кусочек плаща, а на щеке – тонкая царапина.

      Эллиан ахнул.

      – Тимон! Что случилось? Это кровь?

      – Не моя, – буркнул брат и устало шлёпнул по плечу Лиру, который тащил сумку. – Мы наткнулись на ласку. Прямо у западной тропы.

      Вокруг послышался вздох. Кто-то выронил корзинку.

      – Она охотилась? – спросил кто-то.

      – Она пробовала нюхать следы. Мы дали ей понять, что Лощина – не для неё, – голос Мейра был твёрд, как кора. – Но, похоже, она вернётся. Мы усилим дозор.

      Среди мышей раздался приглушённый ропот. Детей тут же начали отводить подальше, но Эллиан остался – слился с кустиком мха и замер. Он не уйдёт, не сейчас.

      Из глубины пня вышел Корт – старейший дозорный, с обломанным ухом и плащом из вороньих перьев. Его лапа всё ещё хранила след былых сражений, и все замолкли, когда он заговорил.

      – Ласка – это не просто зверь. Это охотник. Она не забывает запахов и не прощает обид.

      Сегодня вы были храбры, но это только начало.

      Начиная с этой ночи, вводим двойной ночной патруль, смена каждые три часа. Никаких одиночных вылазок.

      Каждый дозорный будет носить огни-отражатели. Мы не прячемся – мы показываем: «Здесь дозор».

      – Но… – кто-то запнулся, – у нас не хватает молодых…

      – Пусть старейшины решат, кто годен, – ответил Корт. – А теперь все – по норам. Спокойствие – сила Лощины.

      Он повернулся и ушёл, оставляя за собой ощущение каменной стены – надёжной, но холодной.

      Позже, вечером, когда фонари из светлячков начали мерцать мягким янтарным светом, Эллиан сидел под лестницей у норы и что-то вырезал из листа – новый символ, свою личную эмблему дозора. Он слышал всё. Каждое слово.

      Мир менялся. Лощина больше не была просто уютной. Ласка была реальна. Угроза – рядом. А значит, кто-то должен был встать на защиту. Не только Тимон. Не только Мейр и Корт. Он – тоже.

      – Хочешь поиграть в дозорных? – послышался голос Меллы, притаившейся неподалёку с охапкой сушёных цветков.

      – Не играть. Быть. – серьёзно ответил Эллиан.

      Глава