Смертельная миссия в Хайларе. Галина Беломестнова

Вакамацу^[7].

      – Это кто?

      – Ты только что с ним рассталась. Я не знаю, как он назвал себя.

      – Акиро.

      – Он страшный человек, Настя. Его даже японские офицеры боятся. Вакамацу искал тех, кто тебя знал. Я выполнила все, что он велел. На аллее мы с тобой не просто так встретились, они за тобой следят. Ту квартиру салфеточками украсила я и фотографию мамы с папой повесила и даже горшки с цветами из дома притащила, как он велел. А потом тебя туда заманила, – торопливо тараторила Лиза, испуганно глядя на бывшую подругу.

      – И что это за организация?

      – Это какая-то японская разведшкола^[8]. Только никому об этом не сообщай! – Лиза вцепилась Настю.

      – Не сообщу. – Она вырвалась из ее рук и презрительно промолвила: – А ты неплохо сыграла мою лучшую подругу. Хватит причитать, иди умойся и проводи меня до остановки, мне пора возвращаться в консульство. Наша контрразведка работает не хуже японской.

      Глава 2

      Москва, Апрель 1945 года

      В этот апрельский день Сталин не поехал в Кремль, а решил остаться и работать на Ближней даче. Он еще слушал утренний доклад начальника Генерального штаба Антонова о положении дел на фронтах, когда в кабинет вошел Молотов с неизменной папкой служебных бумаг в руках. Иосиф Виссарионович привычно кивнул головой на стул и продолжил разговор по телефону. Как только хозяин кабинета опустил трубку на рычаг, нарком иностранных дел положил перед ним бумагу с донесением:

      – Коба, нашему агенту в Маньчжоу-Го удалось выяснить, что в районе Хайлара работает особо засекреченное отделение «Отряда 100», в котором проводятся работы с возбудителем новой болезни, именуемой «Сонго»^[9]. Они разрабатывают этот вирус как оружие возмездия. – Молотов был единственным в правительстве, кто обращался к Сталину на ты и называл его старой партийной кличкой Коба.

      Сталин пробежал глазами сообщение и, кивнув на бумагу, спросил:

      – Донесение передал надежный человек?

      – Человек надежный, но подстраховаться необходимо.

      – Это плохое известие, Вячеслав. На Ялтинской конференции^[10] в феврале мы подтвердили обязательство, данное союзникам еще в Тегеране, вступить в войну с Японией через два-три месяца после поражения Германии.

      – Для США и Англии этот вопрос чрезвычайно важен, они планируют вторжение в метрополию. Передислокация Квантунской армии из Китая на Японские острова для них означает затяжную войну, – ответил Молотов.

      Сталин выдвинул боковой ящик стола, достал пачку папирос «Герцеговина Флор», не торопясь распечатал и предложил наркому, тот охотно взял. Хозяин поднес зажженную спичку сначала ему, потом прикурил сам и продолжил:

      – Наши разведчики недавно передали сообщение американских военных аналитиков. Они подсчитали, что после поражения Германии англо-американским войскам потребуется полтора года для разгрома Японии, а прогнозируемые потери составят один миллион американцев и полмиллиона англичан.

      – Воевать с японцами до сорок седьмого года один на один союзники