.

слова насчет типографии были для гостя только поводом. В частности, он сделал вид, что совсем не замечает Евгения, и это было странно, учитывая, что Евгений выглядел все-таки не совсем обычно за счет своей военной формы. Что-то здесь было не так.

      Обескураженный Торопкий не успел возразить, а Евгений продолжил:

      – Также сразу был виден интерес Нины к этому человеку, что вполне объяснимо. Почему женщина, даже если она замужем, не должна обращать внимания на красивого мужчину? А он был красив породистой мужской красотой, той, что считается славянской и, в частности, украинской: высокий рост, крутые плечи, черные волосы, на верхней широкой губе чудились жгучие усы, хотя их на самом деле не было, глаза были орехово-карие, похожие формой на ивовые листья с их некоторой узковатостью и легким двусторонним загибом кверху, что встречается у многих так называемых хохлов, отчего глаза их кажутся немного хитроватыми, даже если обладатель глаз вполне прямодушен.

      Нина громко стучала ложкой, сгребая на тарелку картошку из сковородки, Аркадий, доставший листовку, стоял с нею в руках, Торопкий сидел с прямой спиной, не зная, куда глядеть, а Владик зачарованно слушал, не понимая, что говорит его дядя, но видя, что на взрослых напала оторопь, и это ему очень нравилось.

      – В самом деле, – после томительной паузы выговорил Торопкий, – мы даже не познакомились. Меня Алексей зовут, а вас?

      – Евгений, ответил Евгений, – ответил Евгений.

      – Ясно…

      – Он у нас такой, – сказала Нина, ставя перед Торопким тарелку и тут же садясь на свое место. – Он, как бы это сказать…

      – С причудами, – смягчил Аркадий то, что могла бы сказать Нина. – Так вот, читаю! – И он с выражением огласил содержание листовки: – «Гнилые мрази из ЛНР и Пидороссии! Уйдите с наших улиц! Это вы принесли смерть на Донбасс! От кого вы защищаете? Вы – тупорылые подонки, алкашня и шлюхи! Мы хотим жить, работать и растить детей в свободной, единой Украине!»

      Торопкий слушал, тяжело нагнув голову.

      – Самое интересное, что сразу после этого Свербухов, тесть мой мудрый, взял другой заказ, от ополченцев. – Аркадий показал другую листовку, и тоже ее зачитал: – «Граждане ЛНР! Выпалим с нашей родины боевиков Украины! Каждый может помочь по мере сил – транспортом, горючим, медикаментами, продовольствием. Мы воюем за нашу общую свободу!»

      Аркадий, прочитав это с ехидным пафосом, щелкнул по листовке пальцем:

      – На отличной бумаге, между прочим, цветная фотография – бойцы-молодцы, приятные молодые люди, нашли же таких! – Аркадий показал Торопкому, но тот не стал смотреть. Не поднимая головы, он медленно выговорил:

      – Вот почему, Аркадий, ты, который вроде бы на словах сочувствуешь нашей национально-освободительной борьбе, выбрал именно эти две листовки? Почему те, кто пишет против ополченцев, а говоря правильно, боевиков, у тебя получаются дебилы и идиоты, а те, кто за боевиков, выглядят как вменяемые и разумные? Приятные молодые люди!

      – Ты чего, Леша? – удивился Аркадий. – Ничего я не выбирал, я к тому,