Духовные учителя сокровенной Руси. Кирилл Яковлевич Кожурин

сродникам и братьям по вере» писал о своих соузниках: «Подвижники они и страстотерпцы великие, и стражют от никониян за церковные законы святых отец доблестные, и терпении их и скорби всякие многолетные болши первых мучеников мнится мне воистину».

      Вместе с тем, для старообрядцев кровь новых мучеников, пролитая за Христа, не только приравнивала их к первым христианам, но и служила верным доказательством сохранения старообрядцами истинной православной веры: «Блаженна еси, земле Российская, на конец веков обагрившаяся мученическою многоговейною кровию, честнейшею паче Авелевы, славнейшею паче Науфеевы, святейшею паче Захариины. Сии бо пресвятии страдальцы исполниша лишение скорбей Христовых в плоти своей (по апостолу – К. К.), коих бо ран не понесоша, коих болезней не претерпеша, коих страстей не подъяша! Древнии бо мученицы различныя терпяху болезни, яже во узах и темницах, яже во алчбе и жажди, яже во огни и дыме, яже во мразе и воде, яже на колах и крестех, яже в конобех (котлах – К. К.) и на сковрадах. Но и сии пресветлии венечницы всеми виды горчайших мучений не сравниша ли ся древним страдальцем, новии сии страстотерпцы? Ей, сравнишася! Не тыяжде ли проидоша муки и страсти? Воистинну тыяжде. Не теми же ли скончашася смертьми? Ей, воистинну теми же. Темже и славу получиша туюжде, и венцы прияша тыя же, и царство наследоваша то же»19.

      Невольно оказавшись на периферии магистрального развития русской культуры, та часть русского народа, которая не приняла никоновско-петровской реформации и получила у историков название «старообрядцев», а у своих гонителей – презрительную кличку «раскольников», чудесным образом сумела сохранить прежний духовный идеал, вдохновлявший наших предков со времен Крещения Руси, и пронести его сквозь века до начала третьего тысячелетия. Это была самая убежденная часть русского народа – «последние верующие», как метко назвал их философ В. В. Розанов.

      Однако две культуры, образовавшиеся в России после церковной реформации, несмотря на резкое расхождение между собой, никогда не были абсолютно изолированы друг от друга, и мы имеем многочисленные примеры их взаимовлияния. Староверы всегда представляли собой мощную силу, с которой власти не могли не считаться. Немецкий путешественник барон Август Гакстхаузен, посетивший Россию в середине XIX в., писал: «Староверы имеют большое нравственное влияние на Россию и на правительство. При каждом новом законе, в вопросах церкви, внутренней политики, при предположениях каких-либо улучшений или изменений, – всегда ставится втайне вопрос: что скажут на это староверы?»20 Что уж говорить о широких массах простого русского народа, среди которого нравственный авторитет староверия был необычайно велик! Недавно опубликованная рукопись знаменитого оптинского старца Амвросия, относящаяся к 1850-м гг., красноречиво свидетельствует об истинном масштабе

19

Денисов С. Виноград Российский, или Описание пострадавших в России за древлецерковное благочестие. М., 1906. Л. 120.

20

Гакстхаузен А. Исследование внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России. Т. I. М., 1870. С. 234.