3:03 Песок под зеркалами. Селия Моруэн

себя. И голос – у неё был именно тот голос, который я ожидал услышать. Не яркий, не громкий, а как родная мелодия, давно знакомая и уютная.

      – Добрый вечер, мистер Аль-Хатими, – сказала она, сверившись с системой. Система знала, кто я. Но она – не знала. Пока.

      Посмотрела мне в глаза. Прямо. Не испуганно, сдержанно. Просто… как человек смотрит на другого человека, пока ещё не зная, насколько тот может изменить его жизнь.

      Я улыбнулся.

      – Добрый вечер. Вы – новая сотрудница?

      – Да. Меня зовут Анна… Аня. – Она чуть смутилась. – Стараюсь запоминать всех постоянных гостей. Это… часть работы.

      – Это часть чего-то большего, – сказал я, не подумав.

      Она слегка нахмурилась. Привычная реакция, когда оба собеседника выскальзывают за рамки дежурного диалога.

      Но потом она улыбнулась. По-настоящему, широко и радушно.

      И я понял – эта девушка услышит. Если не сейчас – то скоро.

      Моя мать часто говорила: „Ты будешь видеть тех, кто между."

      Я тогда не понимал, что она имеет в виду. Мы жили в Аль-Айне, старом городе, где воздух горяч, а ветры с песком приносят истории предков. Мама была одной из первых женщин-инженеров в Эмиратах, но при этом оставалась человеком, верящим в то, что архитектура и дух – одно и то же.

      – Стены помнят, – говорила она. – А зеркала не отражают, а отвечают. Ты это поймёшь, когда тебе будет нужно.

      Отец же был архитектором другой формации – западного образования. Функциональность, модули, системы. Он строил аэропорты и университеты, а также участвовал в проекте, который позже стал отелем „Сильвер Миррорс“. Я ещё ребёнком часто был с ним на новостройках, где пахло краской, горячим бетоном и надеждой.

      Я помню, как папа однажды привёл меня в пустой холл недостроенного этажа.

      – Закрой глаза.

      Я закрыл.

      – А теперь скажи, что ты слышишь?

      Я добросовестно прислушался, даже ещё крепче зажмурившись.

      – Я ничего не слышу.

      – Значит, ты не готов, – прошептал он. – Но однажды ты не сможешь не слышать.

      И вот – я стою перед девушкой, которая даже не подозревает, что стала частью цикла.

      Не потому, что сделала что-то особенное.

      А потому, что способна услышать то, чего не должен слышать никто из непосвящённых.

      Я понял практически с первого взгляда, что она будет ключом.

      Что она – тот самый зов, на который отель однажды откликнется.

      ГЛАВА 2

АхмедДом, где стены шепчут

      Когда мне было семь, я впервые заметил, что в доме иногда становится… слишком тихо.

      Не та тишина, которая приходит ночью. А другая – густая, странная. Как если бы воздух задерживал дыхание. Как будто всё вокруг знало что-то, чего не знал я.

      Наш дом в Аль-Айне был построен по проекту отца – функциональный, минималистичный, с элементами „архитектурной медитации", как он это называл. Прямые углы, большие окна, стекло и камень. Но мама настояла на одном – в доме было круглое окно, в самой дальней комнате. Место, куда солнце заходило ровно в 3:03 дня.

      – Это окно для будущего, говорила она. – Чтобы дом не стал капсулой. Он должен дышать.

      Я не сразу понял, о чём она. Но когда отец уезжал в Дубай на долгие недели, именно в этой комнате я сидел. И ждал. Не зная чего.

      Мои родители были… странной парой.

      Отец – человек логики, чётких планов и цифровых чертежей.

      Мама – человек света, энергии и древних суеверий, которые она называла „традициями народа пустыни".

      – У каждой комнаты есть память, – говорила она. – Не забывай про это, когда будешь строить.

      Иногда я просыпался ночью и слышал, как она шепчет что-то в коридоре.

      Не молитву.

      Просто шёпот, будто разговаривала со стенами.

      Я был тихим ребёнком. Учился хорошо, рано начал рисовать планы, отдалённо напоминающие здания. Отец смотрел их и кивал – „пока рано, но у тебя есть чувство пропорции".

      Мама однажды взяла один из листов, развернула и сказала:

      – Это не дом. Это переход.

      – Куда?

      Она не ответила. Только положила руку мне на макушку.

      – Ты сам это узнаешь. Когда начнёшь слышать то, что тебе предназначено услышать.

      Однажды, когда мне было девять, я потерялся на строительной площадке – папа взял меня на проверку проекта в Дубае. Это был один из экспериментальных этажей отеля, ещё без отделки. Только бетон и провода. Он оставил меня одного всего лишь минут на десять.

      И я пошёл на звук.

      Он был странный – как удары колокола вдали, но