Белоснежка: любовь, похожая на сон. Анастасия Александровна Писченкова-Шипинская

хочется такую красоту портить, – сказала она вслух, принимаясь осматривать труп.

      ***

      На другом конце Снеговии, в южной части, где солнце стояло высоко в небе, и его свет проникал сквозь большие окна без штор, молодая мама со звучным именем Ева Миронова не могла дозвониться до своего любимого Жени. Она носила по комнате годовалую Катю и не находила себе места. В этой части мира окна всегда были открыты настежь, словно приглашая прохожих заглянуть внутрь. Здесь никто не скрывал ничего и секреты казались почти невозможными, поэтому вопрос, куда делся муж, заставил Еву впасть в оцепенение.

      Квартира Мироновой была небольшая. На подоконнике стояли горшки с цветами, по стенам развешаны фотографии. В центре кухни стоял круглый деревянный стол. Ева сидела за ним, медленно потягивая из белой кружки черный кофе. На чашке была напечатан снимок, где Ева и Женя обнимаются на фоне моря. Катюша сидела на ручках, приятно лепетала и рассматривала короткую стрижку мамы. Но Ева, силившаяся улыбнуться малышке в ответ, сделать это не могла. За последний месяц, когда муж уехал на заработки, на фоне стресса она сильно похудела и худоба только подчеркивала угловатость ее фигуры. У нее была необычная внешность – огромные, чуть раскосые глаза, которые всегда казались настороженными, тонкие губы с легким изгибом, как будто она вот-вот собиралась что-то сказать, и острые скулы, придававшие ее лицу почти инопланетный вид. На все плечо у Евы был набит огненный феникс, птица счастья – символ ее веры и ее любви.

      Ева посмотрела на часы. Был полдень.

      – Федор Михайлович, можете помочь? – мама решительно набрала свекру. Вопрос она выпалила даже не поздоровавшись, в тревоге.

      – Душенька, начни сначала, – ласково сказал Дмитрий Олегович. – Что случилось?

      – Да Женя что-то на связь не выходит второй день. Волнуюсь очень. Позвоните коллегам, пожалуйста, пусть сходят в вагончик. Проверят его.

      – Второй день, говоришь, – старик почесал бороду. – Что ж. Наверное, ты права. Стоит набрать мужикам. Ты главное не волнуйся, душенька. Как там малышка?

      ***

      – Да нет его там, Михалыч, – Жора и Алексей начинали ужинать. Один нарезал хлеб, второй – палку колбасы.

      Лагерь рабочих на севере Снеговии был похож на маленький островок света посреди бескрайней ночи. Здесь, вдали от цивилизации, жизнь кипела круглосуточно. Огромные прожекторы освещали территорию, где возвышались массивные буровые установки, словно металлические великаны, неутомимо добывали нефть.

      Жилые вагончики, в которых спали между сменами рабочие, стояли в ряд, как солдаты на параде, и каждый был оборудован всем необходимым для жизни в суровых условиях. Внутри было тепло и уютно, но снаружи холодный ветер завывал, пробираясь в каждую щель.

      – Михалыч, да нет его там, – сказал Жора, откусывая бутерброд. – Его и на смене не было сегодня. Мы уже раз десять проверяли. Думаю, загулял.

      Григорий, высокий и худощавый, с вечно растрепанными волосами и улыбкой, которая не сходила с его лица