Последний конвой. Часть 3. Виктор Романович Саморский

и повторно кивнул в сторону КАМАЗа.

      – Аркадий Валерьевич, у меня нет времени пререкаться, пройдемте!

      – Эдуард Васильевич тоже пойдет с нами!

      – Не возражаю, – недовольно буркнул Гейман, закинул Калаш на плечо и, не оглядываясь, пошагал к грузовику. Не дойдя несколько десятков шагов, рывком сдернул автомат, единым неуловимым движением снял с предохранителя, переключил на стрельбу очередями, взвел затвор и нажал на спусковой крючок. Не особо стараясь целиться, выпустил почти половину рожка в сторону пустой будки.

      – Вот ваше укрытие, – снова рявкнул Гейман, от грохота автомата у всех заложило уши, – можете занимать места согласно купленным билетам.

      Пристыженный профессор все же поднялся по ступенькам и неуверенно потянул на себя металлическую дверцу. Будка оказалась очень ненадежным укрытием, фактически она была обтянута жестью и не имела бронирования. Автомат прошил тонкие стенки насквозь, раскрасив несколькими десятками небольших отверстий с неровными краями. Профессор зарычал от злости и с силой захлопнул дверцу.

      – Аркадий Валерьевич, вы можете подавать жалобу кому угодно, но для этого вам сначала нужно вернуться живым в Метрополию. В этой будке сохранить свою драгоценную шкуру в целости и сохранности вы не сможете. Честно говоря, мне вообще наплевать, доберетесь ли вы до точки назначения или нет. Только необходимость приведения в действие артефакта заставляет меня возиться с вами, как с маленьким ребенком.

      – Извините, Лев Исаакович, мы поняли, – сконфужено пробормотал Реввель.

      – Стать в строй! – снова повысил голос Гейман.

      Чтобы сразу стало ясно, заискивать перед столичными аристократами, как это делал Родион, политрук отнюдь не собирается.

      Назад шли молча. Гейман придирчиво осмотрел неровный строй из мающихся гражданских и угрюмо спросил:

      – Кто-нибудь еще желает уклониться от рытья окопов?

      Он непроизвольно потянулся к кобуре, но одернул себя в последний момент. Впрочем, едва уловимое движение наверняка заметили и поняли буквально. Ответом было гробовое молчание.

      – Ну и прекрасно! – подвел итог Гейман, – жалобу на самоуправство политрука вы можете подать Эмиссару после его возвращения в лагерь. Завхоз, обеспечить личный состав инструментом. Сержант, обозначить фронт работ. Лидия Андреевна, отойдем в сторонку, есть конфиденциальный разговор.

      Гейман невольно усмехнулся, глядя на врача экспедиции.

      Ишь как глазки сверкают, так и придушила, если бы смогла. Не в этой жизни, дорогуша!

      – Лидия Андреевна, что у нас с ранеными?

      – За прошедший час ничего не изменилось, – поиграв желваками глухо ответила Лидия.

      – Стивен транспортабелен?

      – Вполне. Но копать он точно не сможет, – заявила Лидия с угрозой в голосе, как и мой помощник – Василий.

      – Тогда пусть оба пока посидят в «скорой». А вас я попрошу быть наготове со всем необходимым.

      – Слушаюсь, господин политрук.

      Гейман недовольно поморщился, слишком явственно проступали язвительные нотки. Однако он сдержался и