Продана криминальному боссу. Анна Гром

другое я и не рассчитывал, – ответил Калинских.

      Это означало войну.

      Глава 6

      Он снова увидел Эмилию на выходе из библиотеки. Она спускалась по лестнице. Её изящные, тонкие, музыкальные пальцы скользили по мраморным перилам. Они словно ласкали камень. Александр подумал, что под такими пальцами ожил бы любой…

      Нет, он просто пьян. В груди всё ещё пекло, а сердце стучало в висках – после разговора с Калинских адреналин зашкаливал не на шутку, эмоции требовали выхода. Воскресенскому вдруг захотелось дать кому-нибудь по роже. Или заняться сексом. И после, с пустой, свежей головой, подумать, что теперь делать. За десять лет мира с семьёй Калинских он успел расслабиться, растерять хватку и сосредоточиться на развитии легального бизнеса, ведь тылы были прикрыты. У него не было плана на подобный исход. Нужно обратиться к отцу за советом. Испоганить ему и без того вечно поганое настроение, получить обвинение в недальновидности…

      Нет, фигура у Эмилии просто божественная. Таких вообще не существует, она ему кажется.

      – Что, понравилась? Я видел, вы уже успели почирикать? Доброго вечера, Александр Искандерович.

      Прокурор Осипович тёрся у дверей библиотеки, словно пёс, которому хозяева сколотили будку на улице и не пускали в дом, чтобы не наследил грязными лапами. Осипович ожидал новостей, как объедков со стола. Он улыбнулся, уцепившись короткими, округлыми, как сосиски, пальцами за край смокинга в раздумьях – подавать руку или нет. Александр посмотрел на него так, что прокурор понял – руку подавать не стоит, не пожмут, и будет неловко. Но Воскресенский задержался, вместо того чтобы пройти мимо. Ведь речь шла о госпоже Салимовой.

      – Девчонка хороша, даже слишком, – щелкнув языком, добавил прокурор.

      Они оба смотрели, как она сходит с лестницы, едва касаясь пола, лишь с той разницей что Воскресенский смотрел с восхищением, а Осборн – с предвкушением. С предвкушением того, что вечером свалит её лицом в подушку и…

      – И поэтому вы её избили? – невозмутимо уточнил Александр, с удовлетворением наблюдая, как на его толстой, блестящей от пота, изрытой ямами от оспин шее расцветают красные пятна. Воскресенский явно застал его врасплох, но прокурор, очевидно, не страдал муками совести.

      – Ох, птичка успела разболтать наши секреты? – сунув нос в пузатый бокал с виски, усмехнулся Павел Васильевич. Сделал глоток, причмокнул губами, гаденько осклабился. – Вы знаете, Александр Искандерович, она ведь шлюха. Эскортница. Я серьёзно. Не для красного словца говорю. Я подобрал её с улицы. Она была тощая, вечно голодная. Я её за руку поймал, когда она на моей кухне объедки жевала. Как кошка бродячая. Зато смотрите, какая она сейчас! Это я сделал её такой. Она моя. Я имею на неё полное право собственности. Хотите, дам вам её в аренду? На ночь, на недельку? Обкатаете, потом поделитесь впечатлениями.

      – Котик. Тебе, кажется, хватит.

      Котик. Черт, надо же, угадал!

      Эмилия подошла к прокурору со спины, положила ему на плечи обе руки, красноречиво