Каледоскоп. Ольга Златогорская

к ней привязался, а она его стукнула. Прямо на уроке. И получилось, что, как он к ней лез, никто не заметил, а вот как она его книжкой по башке шарахнула, все видели. И слышали. Потому как пацан этот заревел, как первоклассник. Математичка разбираться не стала, у нее разговор короткий…

      – Помнишь, как ты сидела и ждала маму? У тебя ведь не предчувствие было. Ты точно знала, что влетит. Не знала только как. Вот и здесь так же. Почему-то я на сто процентов уверен, что все так и будет. Понимаешь?

      – Вроде понимаю, – неуверенно отозвалась Алька. – Предчувствие – это если ни с того ни с сего. Идешь по улице и вдруг думаешь: лучше через дворы не ходить, по проспекту пройти, хоть так и дольше. А потом узнаешь, что там снег с крыши сбрасывали и никого не предупредили. А у тебя наоборот. Как будто предупредили, но непонятно о чем. Так?

      – Ага. А у тебя такое было? Ну, про крышу?

      – Нет, это рассказывал… один человек, – смутилась Алька.

      Я посмотрел на сестру внимательнее. «Один человек»? Ну-ну.

      После завтрака сон отступил по-настоящему. Я понял, что за окном – холодный осенний день. Ветер рвет тучи в клочья, таскает их по небу, и солнца не видно. Черные деревья размахивают голыми ветками. Но эта мрачность – наша, земная. Обыкновенная. В ней нет места непонятным ужасам.

      Алька заторопилась:

      – Все, пора мне. Посуду помоешь?

      – Ага.

      Что там мыть? Две кружки, две ложки и нож, которым масло мазали.

      Алька вдруг предложила:

      – А хочешь, оставь, я приду из школы, помою.

      – Да ладно, – растерялся я от такого великодушия. – Вымою сам. А то мама на обед придет, увидит немытую посуду, и нам влетит.

      – Точно, – спохватилась Алька. – Еще расспрашивать будет, почему кружек две. Придется или объяснять, или врать… Так что помой, не тяни. Я побежала, а то правда опоздаю.

      Она стремительно оделась и убежала. Хлопнула дверь.

      Странная все-таки у меня сестра. То ехидничает, так и прибил бы вредину. А то все понимает, и нет человека роднее. Раньше она спокойная была, а теперь как будто взрывается в ней что-то. И доводит меня нарочно. Говорят, переходный возраст начался. У девчонок он в характер идет. У некоторых парней тоже. А мне вот не повезло.

      Я вспомнил, как молодой, но очень серьезный доктор говорил маме:

      – Да не волнуйтесь вы так. Возрастное у парня, пройдет. Руки-ноги расти начали, а сосуды не успели адаптироваться. Поэтому мозгу не всегда кислорода хватает. Пропишем витамины, будет лечебной физкультурой заниматься. И к лету все пройдет. А пока дома поучится, ничего страшного. И гулять его одного не пускайте, мало ли что. Сестра? Прекрасно. Вот пусть с сестрой и гуляет.

      Прогулки с Алькой получились не очень. Она побегать любит, подурачиться. По деревьям скачет, как белка. Скучно ей со мной. И поговорить толком не о чем. Конечно, когда я что-нибудь рассказываю, Алька не перебивает. Но нельзя же все время вещать, как радио. Хочется в ответ что-то интересное услышать. Только вот Алька не читает книжек. Она телевизор смотрит и по телефону болтает с подружками.

      Только