Ключи и дороги. Стихотворения 2012. Марина Царь Волкова

открыть окошко, пахнет Весной:

      Ветер несёт обрывки кельтских мелодий;

      Плачущий снег о чём-то грустит со мной…

      Где-то за городом тихая радость бродит.

      Сладкое счастье – ночью Весной дышать!

      Тают зимы последние сантиметры…

      Вдоволь напившись воли, нырнуть в кровать —

      Выстуженную, выласканную ветром…

      Вот она, радость после худого дня!

      Окна открыл – и больше тоска не мает.

      Мне не хватало Ветра, Весны, Огня…

      Ну а теперь – хватает, всего хватает!

      Ветер мой, ветер…

      Ветер мой, ветер, дальние дали,

      Степи да реки, лес да поля,

      Сколько вы вёсен нежных видали,

      Слышали звонкий клич журавля!..

      Гордую птицу встречу, как друга,

      Ярче от крыльев вышняя синь.

      Краше чужого, тёплого юга

      Север студёный, русская стынь.

      Древние Боги, славные деды,

      Живы ль доселе ваши сыны?

      Помнят ли сладкий привкус победы,

      Знают ли горький привкус войны?

      К голосу крови сердце не глухо:

      Память о предках в душах тая,

      Крепкие словом, сильные духом

      Не покидают эти края.

      Не покидают, горя и боли,

      Кривды с нуждою вдоволь испив.

      Пуще свободы – вольная воля,

      Память, да песни грустный мотив.

      Русская песня – удаль и радость

      С тяжкой тоскою напополам.

      Горькое горе, добрая сладость —

      Верность сыновья отчим долам.

      Есть непреложная прелесть в горящих кострах

      Есть непреложная прелесть в горящих кострах,

      Часто с огнём ворожа, души явственно вижу:

      Магия пламени рушит отчаянный страх,

      Робкие, храбрые – равно становятся ближе.

      Свет от костра прогоняет унылую мглу,

      Угли трещат – нет для слуха утешнее звука!

      Беды и горести в миг превращая в золу,

      К звёздным огням мой костёр тянет красную руку.

      Если, бывало, мы пламя сберечь не могли,

      Щедро раздав свой огонь всем, толпящимся рядом,

      В пепле горячем мерцали рубины-угли,

      Даже когда жар сменялся забвеньем и хладом.

      Манят кострища, уже превращённые в прах,

      То, что осталось – вовеки уже не расплавить:

      Свет от горящего – искра в согретых сердцах,

      Тлен от угасшего – пепел, да тёплая память.

      Дуют в костёр мой холодные ветры-враги,

      То раздувая до неба, то в землю вминая.

      Если потухну, ты искру мою сбереги,

      И запали окоём – весь, от края до края,

      Если увижу, как в небе пылает заря,

      Красное Солнце на огненном троне возвысив,

      Значит, и жили, и жгли своё пламя не зря,

      Значит, не просто коптили небесные выси.

      В весеннем старом парке

      Коньки, у старой арки

      Забытые. Ничьи.

      В весеннем