В плену у незнакомца. Евгения Султанова-Ус

не смеет на него посягать. Держу пари так и есть.

      Я стою в самом углу большой залы, чуть в тени, чтобы не быть слишком заметной. Кажется у меня получилось. Я пью уже третий бокал минералки, а ко мне ни одна дама и ни один кавалер не приклеился до сих пор. Со мной рядом лишь старушка в кресле. Забавная бабулька, однако. Я не в первый раз её встречаю у отца в доме. Суворина Вера Дмитриевна. Если честно, я ни сном ни духом, кто она такая, но все относятся к ней с почтением. По крайней мере, старшая половина отцовских гостей, включая и его самого. Это маленькая старушка, с весёлым нравом и пошловатыми шутками. Одета в бархатное фиолетовое платье сегодня с накинутой поверх плеч белой вязанной шалью. На голове шляпа в тон платью, из под которой выглядывают седины. Я бы дала ей лет семьдесят, не больше. Морщины избороздили её лицо, но улыбка озорная, совсем как у молодой женщины. Глаза имеют уже выцветший серо-голубой оттенок. Когда-то, по всей видимости, они имели глубокий и насыщенный небесный цвет. Старость меняет нас внешне, но у многих остаётся прежний характер. Подозреваю, Вера Дмитриевна была той ещё хохотушкой и шутницей, будучи молодой.

      – Смотри, дочка, какой напыщенный павлин, вон там, заходит в двери. Кажется у него сейчас лопнет самомнение и растечётся по всему залу, – хихикает Вера Дмитриевна. Я смотрю в сторону, куда она кивнула. Узнаю напыщенного павлина.

      – Или заду, – шепчу Вере Дмитриевне. – Это Самолюбов Герман Валерьевич.

      – О, я почти попала в точку, дочка.

      – Так и есть, Вера Дмитриевна.

      Она подмигивает мне и снова осматривает зал.

      Герман Самолюбов один из адвокатов моего отца. Ему сорок лет и он терпеть не может свою коллегу по работе, мою подругу Элину. Самолюбов хрен, который не знает ни одного нюанса своей работы. Не понимаю, зачем отец и Андрей Владимирович держат его на работе. Неужели, он на что-то годится?

      Смотрю как Герман проходит по залу, задрав голову чуть не под самый потолок, здороваясь то с одним, то с другим гостем. Чёрный фрак немного узок ему, а брюки слишком широки. Он пристально рассматривает платья дам глубоко посаженными водянистыми глазками, а некоторых разглядывает весьма вульгарно. Вижу как он засунул свой длинный нос в центр небольшой группки людей, бурно обсуждающих какие-то новости из мира строительства. Мне это совсем не интересно, поэтому отворачиваюсь от строительных магнатов и хватаю очередной бокал с подноса, проходящего мимо официанта.

      – Воронцова-то совсем перестала сюда ходить, теперь и косточки не с кем этим богатеям перемывать, – подала голос Вера Дмитриевна.

      – Посмотрите немного вправо и увидите ту самую вдову, о которой так много ходило разных сплетен весной.

      – О, кажется она нашла новую жертву. Ты знаешь, что Фаина Лавская была замужем четыре раза и все её мужья сгинули в земле.

      Я киваю, восхищённо смотря на прекрасную вдову. Вот это женщина! Она очень красива, но лицо её печально даже если она улыбается.

      – Я