Я крыса, попробуй поймай. Дина Цыпкина

не заселена. Ее атмосфера для нас пока враждебна, но это временно. Пара куполов, очистные сооружения внутри и перевалочный пункт для наших войск будет готов.

      Больше не заселена… Нет разумных созданий… Нет… Для наших войск… Перевалочный пункт…

      Каждая фраза звучала у меня в голове эхом. А как же мы? Как же моя мама на костях которой ты стоишь? Есть ли вам до нас дело стало понятно давно, но была надежда, что нас не тронут потому что непригодные. А сейчас видимо пригодились… Но не мы, наш дом им нужен, наш дом…

      Что-то щелкнуло у меня в голове, я сам не скажу сейчас, что я делал и как. Пришел в себя когда на земле в луже красно – черной крови хлюпал пилот корабля. У меня в руках был Дедовский нож, мы вместе чистили его на камне, а потом полировали в песке у ручья. Ручку переделывали дважды. Первый раз дерево рассохлось и потрескалось. Второй раз вышло лучше. Этим ножом было хорошо разделывать кроликов. Мама любила мелко нарезанное мясо, обжаренное на сковородке. Зубы у нее уже были не те.

      Мама…

      Двери белой посудины были открыты. Туда или от туда вели кровавые следы.

      – 135 ответьте… шшшшш… 135 ответьте…

      Пришелец на земле пытался что-то ответить, но ему было не чем. В горле клокотала кровь. Я сорвал с него шлем, все равно ему он больше не нужен.

      – 135 ответьте… шшшш… – отковырял маленький динамик от шлема и вырвал его.

      Пытаясь осознать произошедшее я поднялся на корабль. На месте пилота сидел такой же пришелец в таком же костюме и точно также перерезанным горлом. Кровь стекала по его костюму тонкой струйкой на пол, мне под ноги. Запах и вкус металла на языке. Всхлипы и бульканье умирающего «человека» ничего не вызывали у меня внутри. В голове была только одна мысль…

      Мама… Успела ли она убежать? Смогла ли что-то сделать? Было ли ей больно?

      Не осознавая своих действий я выбрался наружу.

      – Мама. Мааа-аа-ма… Мамочкаааа-аа.. – Тишина. Под ногами хрустит уголь и пепел.

      Я сидел на пепелище моего дома, прижавшись спиной к тому, что когда-то было нашей печью. Дед с отцом ее перекладывали, а мама красила. Она нашла меловые выходы у ручья где собирала глину для посуды. Дед вычитал в книжке ,что мелом раньше красили стены и печки, и красиво и живности кровососущей меньше. Мама набрала в первый раз, высушила, перетерла и развела с небольшим количеством воды. Этим и красила. Цвет был не слишком что бы белым, зато получилось светло. Потом добавляла цвета всякие. Красители делали сами. Из травы, цветов, той же глины… Вот теперь стоит остов печи весь черный, а мамы уже нет, и никого нет. Все сожгли…

      – Твари… Твариии… Всех… я всех найду и кого смогу… Всех…

***

      Боб стоял в стороне и никак не мог прийти в себя. Мальчишка учуял запах раньше него и рванул. Боб только успевал перебирать ногами. Горло забилось и глаза слезились от сильного ветра. Запах гари не давал повода сомневаться. То место, куда так рвется мальчишка, уже не существует. Они выскочили на пустое обгоревшее пространство как-то вдруг, вот еще неслись по кустам и обломкам старых