Море грёз, не окинешь взглядом. Александра Казакова

больше месяца солнце будет отражаться только в облаках.

      Не знаю, когда встречусь с Лёшей. Уж точно нет всяким тёмным мыслям. Незрелая личность без должного жизненного опыта не должна идти в вечность – там ей нет места, её не встретят. Это как школьник, недоучившийся, маленький, сбежит с уроков и захочет присоединиться к выпускникам на экзаменах.

      Я не знаю, в каком я классе в жизни. Наверно, в каком-нибудь начальном, судя по возрасту. Помню, как сама была младшим звеном, старшеклассники казались огромными, думала, что мне до этого так далеко. А потом я сама выросла. Так, незаметно, за уроками и книгами, дружбой и прогулками. И теперь я сидела на консультациях к экзаменам, а с нашим классом вместе были малыши, поскольку учительница – их классная. И пока мы решали, им включали зарядку с енотом, они потом шли на внеурочку. Математичка смеялась: "Что, тоже так хочется? Нет, это не для вас, вы выросли". А мне и не хотелось, я это всё прошла.

      А хотя – не знаю, сколько проживу. Может, этот год – выпускной? Тётя мне ещё нагадала против моей воли (я такие вещи не приемлю), что буду долгожителем. Ещё всякие цифры посчитала в имени в фамилии, вывела цифру сто два года. Чушь кошачья. Только измазалась в оккультизме, каялась потом.

      Сегодня было 22 декабря, главный день полярной ночи, по иронии судьбы отключили свет неизвестно на какой срок, ещё вчера. Я возвращалась как раз с очередной прививки, второй. Завтра надо код активировать. Дома не было никого. Родители уехали в командировку до шестого января. Дети недавно заразились коронавирусом, их три дня назад отправили в больницу.

      Напрасно думают, что наша полярная ночь – это сплошная непроглядная ночь. Только на полюсах солнце ходит по плоскому кругу. А у нас только шестьдесят девятая параллель, поэтому всё же поднимается для нас, пусть зимой и ниже горизонта. Рассвет переходит в закат. Кажется, что сейчас я зайду домой, а там Лёша меня встречает. Но никого, тишина, заря уже догорает. Я уткнулась жидкими кудрями в подушку и лёжа упала в обморок.

      Требовательный голос:

      – На кровати валяешься, Мария Максакова?

      Опять Ксюню привезли! Все её зовут Ксюндель-хрюндель за ужасное поведение. Это моя двоюродная сестра. Единственный ребёнок в семье – и всё этим сказано. Наши мамы – родные сёстры, мама – старшая. Ксюне уже четырнадцать лет, но это незаметно.

      – Давай смотреть Барбоскиных! Ну давай!

      – Света нет.

      Ксюня была детского роста и не тяжелокостная, однако весом восемьдесят кило. Это тётя позаботилась. Вообще, она слишком заботилась. Говорила, что растит принцессу. Но принцесса – это либо замуж за принца, либо родители соответственные, а тут что, родители – прислуга? Ладно бы нацеливали на карьеру, да хотя бы просто на хорошую работу, но ведь Ксюня собиралась стать никем.

      Даже нельзя сказать, умная она или дура. Ведь чтобы определить, есть талант или нет, надо попробовать. Может, она могла бы стать физиком, врачом, художником, писателем. Это я безо всякого сарказма. Но она ведь не притронулась