Как крысенок Пим стал Васей. Юлия Грачева

тесь, обнаружив,  что это не ежик. Вася тоже в этот момент обернется и улыбнется вам в ответ.

      Улыбка у Васи добрая и грустная. Добрая, потому что Вася был добрым всегда, с тех пор как появился на свет. А грустная, оттого что Вася уже дедушка. Он прожил уже очень много крысиных лет и стал мудрым.  И грустно ему, потому что он уже никогда не станет снова ребенком.  И уж поверьте, Васе есть что вспомнить.

Прощание с родным домом.

      В тот самый момент, когда юный шустрый крысенок уже почти отвоевал себе укромный уголок для своего первого гнездышка, он почуял неладное. До сего момента в опилочных окрестностях стояло размеренное  шебуршание. В это время суток отпрыски крысиного семейства "английских кудрявых" обычно развлекали себя игрой. А тут, знаете ли,  вокруг стало подозрительно тихо. Юного джентльмена  осенило: " Мои братья что-то задумали!" Он замер в ожидании, делая вид, что ничего не понимает  и приготовился сражаться до конца. Вообще – то Пим (а звали его именно так)  не любитель повоевать, но если  складываются подходящие обстоятельства, пощады не ждите.  Ведь если каждый раз ты приходишь к своему тайнику, а там вместо запасов твоих любимых семечек валяется повсюду только шелуха от них, тут, знаете ли,  лопнет любое терпение. Честное слово. Поэтому, ему ничего не оставалось делать, как принять боевую позицию и ожидать своих бессовестных братьев. А ведь Пим никогда раньше не дрался, честно говоря. Но у него  не было выбора, согласитесь.  Или он отвоюет  свои зернышки, или ему останется подъедать чужие объедки. Это несправедливо. Думая такие вот мысли, Пим закипал все больше. В его воображение вырисовались сцены славной драки, которая может оказаться для него первой и последней. Ведь противников  было трое, к тому же Шмыга на двадцать минут старше Пима и опытней. "Ничего, ничего, не дрейф, Пим, мы еще повоюем", говорил он себе, а сам уже начинал понемногу добреть.

      Уснули, они что ли? – начал подумывать  он. Уже и лапы затекли, стоять в боевой позиции.  И вот  тут- то  случилось непредвиденное, ни с того, ни с сего Пима  обхватил своей лапищей какой – то страшный зверь и оторвал от пола. От неожиданности крысенок просто обмер.  Пока Пим думал, что происходит, эта лапища потащила его вон из дома. Он бы мог отчаянно защищаться, как поступил бы на его месте младший брат Пискун, кусаться и царапаться, но Пим был слишком воспитанным крысенком, чтобы показать свой страх. Иногда ему казалось, из всей большой крысиной семьи он был единственным ребенком, который понимал, что такое быть английским кудрявым. Поэтому и вел себя благородно.

      Так вот, пролетая над логовом Пискуна, Пим одним глазом все же успел заметить потайные запасы семечек. Ха-ха, кто же так прячет. Если бы не это недоразумение, он бы отыскал их в два счёта.  Но тут крысенок  встретился взглядом с мамой и ему вдруг стало очень страшно. Она стояла в углу уютного жилища и смотрела на него так грустно, как никогда в жизни. Пим не выдержал и закричал:

      – Мама, мамочка!

      – Сынок, – тихо пропищала мама и молча заплакала. Тогда Пим  зажмурился и закричал изо всех сил. Больше он ничего не помнил.  Наверное, обессилев он заснул. Ведь ему тогда было всего три крысиных года.

Новый дом.

      Проснулся Пим от запаха чего – то вкусненького и на секунду ему даже показалось, что мама зовет всех кушать. Открыл глаза: "Ох, нет!" Он все вспомнил: и гладкую лапу, которая крепко держала его, и мамины глаза, и смешные попытки братьев прятать свои запасы от него. И  слезы уже подкатывали к горлу, как он заметил возню в левом углу и услышал тихое попискивание. "Пискун! Это же мой братишка Пискун, я даже не думал, что когда-нибудь смогу так ему обрадоваться", подумал Пим. По правде говоря, характер у Пискуна был прескверный. Но сейчас он об этом позабыл. Пим тихонько подкрался к брату и ткнулся носом прямо в его плачущую спину. Тот от испуга подпрыгнул и завидев Пима запищал еще громче.

      – Тсс, тише, тише, успокойся, все хорошо,– сказал Пим. Конечно тогда он  не знал, что именно хорошо, но Пискун младший брат  и Пиму  нужно было его успокоить.

      – Где мама? – захныкал пискун.

      Вот так всегда, как задираться и ябедничать, он первый. А случись что, так сразу: "Мама, мама".

      – Пойдем лучше  разведаем обстановку. И не пищать! – скомандовал Пим бодрым голосом. Наконец-то он почувствовал себя старшим и сильным. И они  пошли. На самом деле, разведывать – то было и нечего. Домик крохотный, нет даже углов, одни закругленные стены через каждых десять шагов. Зато братья нашли маленькую  кормушку, со свежим зерном и семечками. Пискун тут же накинулся на еду. Но Пим сказал возмущенно:

      – Что ты делаешь? Мы в чужом доме, а это чужая кормушка. Приниматься за чужой обед без приглашения, это крайне неприлично.

      –Не мефай мне ефть, –  только и смог прошамкать Пискун с полным ртом.

      Пим безнадежно посмотрел на младшего брата, понимая, что без мамы о правилах поведения воспитанного крыса Пискуну ни за что не вспомнить, и стал ждать, что же будет дальше. Пискун продолжал поглощать пищу с неприличной скоростью. Тогда, поразмыслив, что можно и  голодным остаться в незнакомом месте, Пим решил тоже подкрепиться. В конце концов поблизости никого не было, кто бы