Всего хорошего. Юлия Вереск

Тюль тут же запузырился. – Мы редко общаемся, пары, учеба и все такое. Сава тоже занят. Вот так и получается.

      Женя прикрыла глаза и сделала глубокий вдох: несмотря на середину июня, погода позволяла дышать прохладным воздухом, особенно по вечерам. Жара в городе, среди асфальта и кирпичных стен, обычно ощущалась тяжело. В родном городе Женя могла выйти из бабушкиного дома и почти сразу оказаться у озера. Похоже, она все-таки скучала по любимой Озерной улице. Или по тому, что делало ее любимой. Женя, перестав слушать маму, самоустранилась из разговора – посмотрела на отклеившийся уголок обоев под потолком и подумала, что во время каникул как раз можно заняться ремонтом и немного облагородить их комнату. Мысленно она составила список продуктов для покупки и решила, что вечером приготовит омлет. Голос мамы зазвучал громче, словно ему прибавили громкость кнопкой пульта:

      – Знаешь, за год Сава так изменился… Вырос, что ли. А еще я передала ему от тебя привет.

      – Супер. – Ненастоящая улыбка приклеилась к губам. – Мам, мне пора, правда. Созвонимся завтра, ладно? Люблю, целую.

      – И я тебя. Звони почаще. И еще… – Женя услышала шуршание, словно мама разворачивала конфету. – Я вообще чего звонила-то. Понимаю, что это для тебя непросто, но ты же помнишь, что скоро будет годовщина?

      У мамы и бабушки были довольно натянутые отношения. Острые углы они маскировали подчеркнуто вежливо-нейтральными улыбками и фальшивой любезностью, в которую никто не верил, но они все равно продолжали играть. Мама обижалась на бабушку за то, что та во время конфликтов вставала на сторону своего сына, а бабушка, похоже, обижалась на маму за то, что та не сумела сберечь их семью. А Женя любила их обеих – каждую по-своему.

      Вот почему Женя все реже созванивалась с мамой: любой разговор заканчивался мамиными попытками уговорить ее приехать домой на выходные, на праздники или, как сейчас, на лето и поиском отмазок, которых становилось все меньше.

      – Помню. Ладно, пока.

      Женя сбросила звонок. Она никак не могла забыть, хоть и хотела, потому что видела тот день, после которого – неужели так быстро? – прошел почти год, в кошмарах. Она запомнила все до мельчайших деталей, но только не лицо бабушки – память стерла его и заполнила другими воспоминаниями. Как Женя могла верить кому-то, если собственный мозг обманывал ее? В кошмарах бабушкино лицо было смазано, как на нечетких фотографиях. Женя отказывалась принимать реальность, в которой не существовало бабушки: в детстве она была убеждена, что все бабушки живут вечно.

      Кристина давно перестала любоваться ногтями и с любопытством глядела на Женю, склонив голову набок. Длинные каштановые волосы блестели, как в рекламе шампуня Pantene. А ее светлая кожа наверняка была гладкой и бархатистой как в рекламе геля для душа Palmolive. Кристина точно сбежала из телика, чтобы раздражать Женю своей идеальностью. Она не раз слышала, как Кристина пела в кабинке душа: общая душевая в общаге лишала